Жаркая волна обдала лицо, оставив в складках шеи бисеринки пота. Я не успела накраситься и чувствовала себя отвратно. Впрочем, я вообще мало крашусь. Мама считает яркий макияж вызывающим, да и Мартин сказал, что я похожа на клоуна, когда в последний раз увидел меня с новой помадой, а не привычной бледно-розовой. А теперь и стараться незачем. Все равно меня никто не замечает.
Я пролистала новость. Очень короткую. В семь вечера Джо пошла на пилатес в местный спортзал. Потом решила пробежаться по парку. В шесть утра ее тело обнаружил такой же любитель побегать. На Джо были легинсы бодренькой малиновой расцветки, а еще серая толстовка с надписью: «Упертая феминистка».
Наверное, надпись и привлекла внимание убийцы. Шутка, безобидная днем, приобретает зловещий смысл ночью. И потом, в чем-то же и Джо виновата. Неправильно оделась или повела себя или вообще зря пришла в парк на ночь глядя. «Убита после пробежки»… Будто пробежка сама по себе занятие опасное.
Я редко смотрю комментарии, но в этот раз не смогла удержаться.
Вы кое-что забыли,
Так и представляю его. Белый мужчина средних лет, располневший годам к сорока. Спортивные штаны, куртка, кроссовки – в такой одежде легко слиться с обстановкой, тем более одному и вечером. Пахнет от него пoтом и дезодорантом «Линкс», лицо скрыто в тени. Он преграждает Джо путь, ей приходится отойти к краю. Она отворачивается, он злится… Почти слышу его голос.
Теперь меня обдает дождем искр. Они покалывают кожу, как электроды, пропускающие пульсирующий ток. Надо выпить воды. Обычно она помогает даже в худших случаях. Только я почему-то не могу пошевелиться или хоть как-то отозваться на всплеск непривычных ощущений.
Любопытно. Некоторые сны так явственны, что похожи на воспоминания. Тот кошмар, например. Запах сырой земли, огни улицы, успокаивающие аккорды музыки из наушников.
Пролистываю комментарии, пока в памяти всплывают обрывки сна.
Очередной прилив жара, но теперь я понимаю, что это на самом деле. В женской ярости есть нечто древнее, первобытное. В мужской больше физического, а женская рождена из столетий жестокости. Она пронизывает культуры. Она пронизывает расы. Вековечная, голодная, темная, не знающая своей силы. Пока. Но направь ее в нужное русло – и она превратит взрослых мужчин в хнычущих мальчишек. Я своими глазами видела. Давным-давно, а помню хорошо, как сегодня. В этом воспоминании таится ужасная опасность; оно – словно бомба, заложенная в основании дома с времен позабытой, немыслимой войны; теперь эту бомбу вытащили на свет божий, всю ржавую, зловещую, полную ужасной мощи…