Осколки тебя

Лена Холт. Тихая девчонка-соседка. Алекс бы, наверное, удивился, если бы увидел ее сейчас. Уже не тощая пигалица с острыми коленками и большими глазами. За последний год она сильно изменилась, действительно став похожа на мать — та же гибкая фигура с тонкой талией и округлой грудью, походка, взгляд. Светлая, фарфоровая кожа с нежным румянцем, и волосы… Нет, не рыжие, как у Адели Холт, а темно-русые. Длинные и густые, с мягкой волной.

Глава 15

Они злили меня, когда я видел их распущенными, словно девчонка приглашала парней обратить на нее внимание. Словно стирала Алекса из памяти, желая казаться привлекательнее. А насчет всего остального…

Что ж, сегодня я хорошо почувствовал это «все остальное» под собственными руками. И надеюсь, доходчиво показал ей, кто я есть.

Я Картер Райт, если надо — ублюдок без принципов, и жалость мне ничья не нужна.

Я никому в этой чертовой жизни не позволю себя использовать. Никому!

Надеюсь, теперь девчонка Холт распрощалась с надеждой увидеть во мне лучшие стороны моего брата, и будет держать дистанцию, иначе я сломаю ее прежде, чем она сломает мою душу. Здесь двух «или» быть не может.

Наша встреча на уроке права вышла неожиданной. Так же, как моя реакция на ее близость — не ожидал, что будет почти невыносимо вытерпеть ее возле себя. Как и того, что не сдержусь.

Идиот! Таким напористым я не был даже в свой первый раз. Но она хорошо отомстила, брезгливо стерев с губ след моего поцелуя. Тем лучше, может хоть теперь пялиться перестанет.

— Тебя подкинуть домой, Райт?

Я стою в раздевалке, возле своего шкафчика в одних джинсах, и оборачиваюсь.

Ник Холт только что вышел из душа и улыбается мне. Но улыбка у друга натянутая, как и его поза — даже в одном полотенце на бедрах он непривычно напряжен и, твою мать, придется с этим разобраться.

Но, главное, с тем, что я в этот самый момент в себе ощущаю — а именно отсутствие вины и острое раздражение. Совершенно точное знание, что все произошедшее в кабинете его не касается.

Скорее уж меня и его сестры, которую, как мы всегда с друзьями считали, Холт едва терпит. И если в этой истории и есть кто-то третий, то это точно не Ник, а Алекс. Так что придется другу с этим считаться, иначе мне станет плевать, понравится ему это или нет.

— Ты хочешь поговорить?

Я беру со скамейки футболку и натягиваю через голову. Застегиваю на джинсах молнию и ремень. Мои движения нарочито спокойные, но внутри, под кожей, где в венах течет кровь, злость по-прежнему требует выхода, и я оставляю парня в зоне внимания, давая понять, что готов к любому разговору.

— Ну, типа того.

— Давай, — соглашаюсь коротко. — Где?

Ник внимательно смотрит на меня. Мы хорошо знаем друг друга, чтобы почувствовать взаимное напряжение, которое звенит в нас, и которое начинают замечать остальные парни, притихнув по сторонам, поэтому Холт сдается первым. Он вдруг дружелюбно хлопает меня по плечу и отходит к своему шкафчику.

— Выдохни, кэп! Ты сегодня всю игру взвинчен. Не сейчас, позже.

Я и не заметил, как крепко сжал кулаки.

Ник сбрасывает полотенце и натягивает боксеры. Повернув голову, спрашивает вполне привычным тоном, каким спрашивал до этого сотни раз:

— Так тебя подбросить к дому, Райт? Сам знаешь, тачка у Лукаса — дерьмо. Крис мог бы и лучше брату подогнать, раз уж на то пошло. Смотреть жалко!

— Это точно! — с готовностью подхватывает Лукас, который стоит позади Ника и тщательно расчесывает пальцами мокрые, кудрявые волосы, чтобы они не торчали во все стороны. — Эта дрянь сегодня фыркала всю дорогу, я уже думал, что заглохнет. Зато салон широкий, — ржет Палмер, — не то, что в твоей спортивной тачке, Ники! Грейс нравится.

— Грейс и в моей не вякала, — парирует Холт, натягивая брюки. — Но ты прав, салон у тебя побольше.

Лукаса хлебом не корми, да кого-нибудь подначить, и сегодня перепадает Нику.

— У меня не только салон побольше, амиго, — продолжает он ржать, — но и кое-что еще! Похоже, малышка Грейс тебя до сих пор не простила. Теперь у тебя достоинство с гороховый стручок, а целоваться с тобой, что с лягушкой!

Холт поворачивается и, выругавшись, толкает друга в плечо.

— Эй, заткнись, Лу! Помечтай! Или тебе доказать? — он обхватывает себя рукой за пах, но Лукас приставляет к горлу два пальца и делает вид, что блюет.

— Фу! Это не ко мне, Ник, а к Батлеру. Он на тебя давно неровно дышит! Говорят, вы в детстве красиво пели псалмы в церкви его папаши?

— Пошел ты, Палмер! Я не виноват, что меня туда таскала моя чокнутая мамаша! А Грейс лучше сам рот закрой, иначе это сделаю я! Своим стручком! Поверь, она с радостью согласится! Но тогда, амиго, тебе вообще ни хрена не обломится!

Такие перебранки не новость в мужской раздевалке, и я продолжаю одеваться, так и не ответив Холту, а Лукас продолжает: