Осколки тебя

— Почему? Потому что за мной следят незнакомые мужчины? — выдала я в ответ.

Сент не пошевелился.

— Возможно. Или потому, что приближается непогода, ты восстанавливаешься после травмы лодыжки и не привыкла к окружающей местности. И предполагаю, что ты пила и вряд ли много ела.

Я прикусила язык так сильно, что пошла кровь. Горьковатая, с металлическим привкусом. Мне хотелось сказать ему, что он ошибался, но это не так. Мне стало стыдно. За то, что меня было так легко разгадать.

— Мой дом в десяти минутах ходьбы, — огрызнулась я, добавляя яда в свой голос.

Я только что поняла, что злюсь на него. Ненавижу его. Он был причиной, почему я не могла писать. Его присутствие. Его отсутствие. Слишком много его. Слишком мало.

— И в пятнадцати минутах ходьбы от того места, где я тебя нашел, — ответил Сент, оглядываясь по сторонам.

Я не сделала того же несмотря на то, что понятия не имела, что это было почти то самое место, где мы впервые встретились. Когда Сент прогнал Жнеца.

Я сжала кулаки. Точнее попыталась. Пальцы онемели, не слушались. Я уже позволила холоду проникнуть внутрь и ослабить меня, точно так же, как позволила это мужчине передо мной.

— Почему ты на моей территории? — спросила я вместо того, чтобы поддаться желанию поспорить с ним. Накричать на него. К черту его.

— Как я уже сказал, приближается непогода. Не могу сказать, сколько дней она простоит, но тебе все равно нужны запасы дров. Чтобы ты не замерзла насмерть в той хижине.

То, как он это сказал, больше походило на угрозу.

— С этого момента я сама буду готовить для себя дрова, — ответила я, выпрямляясь. — Твои обязательства передо мной, какими бы хреновыми они ни были, выполнены.

Мужчина не пошевелился. Ничего не сказал. Он просто смотрел на меня. Пожирал взглядом до тех пор, пока я не почувствовала, что превращаюсь в обглоданную плоть и голые кости на холодной земле. Затем он повернулся и пошел прочь.

В направлении моего дома.

ГЛАВА 10

«Я наблюдал за ней дольше, чем за другими. Потому что за ней было приятно наблюдать. У нее были сложные отношения с этим мужчиной, который ее не заслуживал. Он увидит. Он найдет ее после того, как я с ней закончу. И оно будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Мое искусство»

Я не погналась за ним. Не настолько я жалкая и не доставлю ему такого удовольствия.

Вместо этого я еще некоторое время смотрела на озеро. Пыталась стать одной из тех, кто умел просто стоять и смотреть на природу, находя умиротворение. Но выяснилось, что это не мое.

Так что я потопала через лес, стараясь не прихрамывать. Когда приблизилась к дому, меня встретил стук топора о дерево.

Сент снял куртку и свитер, оставшись в одной водолазке с закатанными рукавами. Именно тогда я поняла, что никогда не видела его обнажениях рук, не считая кожи на лице и шее. Он всегда носил свитера с длинными рукавами, куртки, джинсы. Конечно, я представляла себе его кожу. Что она будет загорелой, покрытой шрамами от насилия, которое, как я знала, он перенес. Фантазировала о ее неидеальности, возможно, уродстве.

Мускулистый… ну, конечно. Но мысль о возможно имеющихся шрамах привлекала больше. Любой идиот может принимать стероиды и тратить время в спортзале. Конечно, тщеславие во мне жаждало смотреть на рельефное мужское тело, какая-то остаточная потребность в мужчинах, способных защитить меня; я любила, чтобы мужчина был сильнее — физически, по крайней мере. И меня всегда привлекали мужские шрамы — единственная по-настоящему уникальная в них деталь.

У Сента не оказалось шрамов, только татуировки.

Они заканчивались на его запястьях и покрывали каждый видимый квадратный сантиметр кожи. Отсюда я не могла рассмотреть детали, но знала, что татуировки впечатляющие. Не каракули — искусство. Об этом сообщало не зрение, а мое чутье в отношении Сента. Он не допустил бы, чтобы ему на тело нанесли некачественные рисунки. Это раздражало. И при этом Сент не походил на людей с татуировками по всему телу, хотя обладал теми же качествами, что и они. Это удивляло, а я практически никогда не удивлялась.

— Так и будешь стоять в лесу и наблюдать или все же поможешь?

Сент не прекратил колоть дрова. Выражение его лица не изменилось. Он даже не повысил голоса. Просто продолжал работать.

В животе растеклась горячая ярость, способная прогнать из тела самый лютый холод. На секунду я замерла, чтобы не показать, как сильно он на меня влиял. Ведь он смотрел, несмотря на то что сосредоточился на этой чертовой куче дров.

Как только убедилась, что достаточно себя контролирую, направилась к нему. Я не стала разговаривать или смотреть на него, сосредоточившись на том, чтобы аккуратно сложить нарубленные дрова в кучу. И старательно не обращала внимания на тот факт, что Сент был прав; мне правда нужны были дрова.