Осколки тени и света (СИ)

–Сказки,– снова заворчал ведан Пешта, всюду ему подвох мерещится. Понял взгляд на меня и вздохнул. –Почти взрослая. Мне будет немного жаль отдавать тебя тому, кто однажды тебя позовет, Эленар.

• • • • • • • • • • • • • • • • • • •

Элле’наар…

Меня зовут? Что?..

– Что ты делаешь, бездна тебя побери? – возмутилась тьма, а в мою грудь уперлась пятерня.

Раздался щелчок. Комната и постель, на которой происходило непотребство, осветилось зеленовато-синим.

– А ты? – чуть оторопев от внезапного пробуждения с вызовом спросила я, маскируя смущение наглостью.

Гладко выбритый, слегка растрепанный и совершенно не похожий на себя обычного некромант таращился на меня с подозрением, будто я специально караулила его, чтобы… Чтобы что?

Сердце громыхало, на губах таяло ощущение шелка.

Рядом с сидящим на краю постели Ине, на покрывале, чуть накренясь, стояла плошка с темной субстанцией, лежала тонкая кисточка. Совершенно чистая. Но я же чувствую, как стягивает кожу на щеках.

– Какой бездны подкрадывался?

– Я делаю, что обещал. В целости и сохранности, как бы. А тут набрасываются с невнятными намерениями, – буркнул каланча, отодвигаясь, и как-то подозрительно быстро руку отдернул. Чтоб я когти не заметила? Он ими знаки рисовал?

– Еще поори, что я тебя чести лишила.

– Без твоего участия обошлось, слава Тьме.

– Избавь меня от подробностей, – скривилась я.

Мы с пару минут потаращились друг на друга, потом я молча легла и дала некроманту закончить роспись. Кисточкой.

– Замри, – велел темный, поднимаясь с постели.

– Надолго?

– Желательно навсегда, – сообщил он, презрительно окинув взглядом свою мазню. – Тогда не придется тащиться к эльфам.

– Тебе же все равно к ним тащиться, – намекнула я о своей осведомленности, чуть скосив глаза на торчащего рядом некроманта. – Зачем было выпендриваться? Цену себе набивал?

– Надеялся, что ты внемлешь и отвяжешься. Тащиться в Светлый лес налегке или тащиться с таким довеском, как ты. Две большие разницы.

– Не бывает двух разниц.

– А это зависит от размера обузы, – он дернул рукой, рисуя в воздухе что-то округлое.

Я села.

– Что? – мерзко ухмыляясь, спросил темный.

– Ты… ужасен. Просто чудовищен. И кто тебя только воспитывал?..

– Холин.

Я вздрогнула, внутренности связало узлом от дикой смеси страха, сожаления и отвращения. К себе и не только. Вдруг услышать это имя… Почти как петля договора, когда дышать нечем.

Глава 2

Я потянула одеяло на себя и снова легла, отвернувшись спиной. Дотлевал, выгорая, лишенный дополнительной подпитки светляк, комната погружалась во тьму. Холин-мар, дом, похожий на склеп, глубоко пустил в меня корни, помимо поводка договора. Я хорошо помню мертвую тишину, нарушаемую лишь едва слышными шагами слуг-конструктов и собственным сердцебиением, тишину, за которой так много всего, что если быэтовдруг обрело голос…

Кожа покрылась ознобом. Вспомнился мальчик Джейм Холин, которого я однажды увидела в глазах мужа и которого уже не спасти, и другой мальчик, Кастор, которого я родила и ни разу не держала на руках. Что ждет его? Станет такой же послушной куклой Эдера, как Драгон?

Петля шевельнулась, скользнув по горлу шелковой лентой, будто погладила. Кем был Холин, о котором говорил некромант? Был ли он среди тех, что присутствовали на ритуале? Я помню, как они пахли, когда касались моей сути.

Я иногда думала, что было бы, если б утром после ритуала рядом со мной оказался Драгон, а не его отец? Я осталась бы в Холин-мар?

Озноб медленно уходил. Лицо было мокрым. Вытру – размажу знаки. Или уже можно? В спину смотрели.

Это мешало, беспокоило, причиняло неудобство, как зуд в ухе так глубоко, что не почесать. Можно сколько угодно тереть ухо о плечо и сглатывать, прижимая язык к небу – бесполезно.

– Я вообще-то пытаюсь спать, – сказала я, поворачиваясь к источнику беспокойства.

– Спи, – ответила темнота, запалив два красных огонька-гляделки. Ине Тен-Морн, мой проводник, прописная зараза икто-то еще, судя по шуршанию, устроился в кресле.

– Ты таращишься, – сказала я гляделкам.

Интересно, ему видно, что у меня лицо мокрое? Не хотелось бы. Это – только моя… обуза.

Тишина была густая, мягкая, будто комнату накрыло шерстяной шалью. В лицо повеяло теплом, щекоча влажные ресницы.

– Кто такой Ромис Эверн? – зашуршали в темноте угольки голоса, а угольки в глазах продолжали смотреть, не моргая. – Это он надел на тебя поводок? Ты говорила во сне.

– Он меня от него прятал.

– Плохо прятал, – пренебрежительно отозвался некромант.

– Получше, чем ты, – ответила так же, снова чувствуя накатывающую неловкость от того, что я его… Зараза темная. Не очень-то торопился вырываться, когда я, спутав во сне одну тьму с другой, притянула его к себе. – Его последнее плетение продержалось почти трое суток, а твое и суток не выдержало.

– Какой бездны ты на изнанку полезла?

– Я не лезла. Меня… потянуло.

И сейчас тянет, будто некромант держит в руке несуществующую нить, на которой висела теперь уже его гранатовая бусина.