Осколки турмалина

Само изнасилование вызывает вопросы. Сухая фраза «не оставил следов» в переводе на человеческий язык означает «использовал презерватив». Кто предпринимает такие меры предосторожности на якобы спонтанном изнасиловании? По официальной версии, Тэмми убил псих, поддавшийся настроению, сиюминутному желанию. И вот он в доме, под ним – кричащая, извивающаяся жертва, и он не знает, есть ли поблизости кто-то еще. Но при этом он, как в ролике социальной рекламы, показательно натягивает резинку? Как-то слишком продуманно и хладнокровно для него!

Когда он развлекся, он начал избивать ее по голове. Бил чего-то странным, раз даже эксперт не понял, что это такое. Нужно осмотреть дом, это теперь даже важнее, чем раньше. Если я найду подходящий предмет, значит, он схватил первое, что под руку подвернулось. А если нет? Означает ли это, что он притащил ту штуку с собой, потому что она имела особый смысл для него и, быть может, для Тэмми?

Ну и способ убийства… Он мог убить ее ударом по голове. Он практически сделал это! Ее нашли только утром, а значит, с теми травмами, что он ей обеспечил, Тэмми вряд ли дожила бы до приезда медиков. Эти раны не смертельны, только если помощь оказана быстро. Однако он действовал наверняка. Ему нужно было убить ее именно так, даже если она была без сознания и ничего не чувствовала. Он выбрал не самый простой способ… Если это не ритуал, то я начну сомневаться в своей адекватности!

Мне казалось, что я уже увидела все, что нужно. Я готовилась уходить, когда мое внимание привлекли линии на предплечье Тэмми – слишком темные и ровные, чтобы быть синяком. Ее рука была развернута так, что я едва не упустила их. Зато теперь я не собиралась их игнорировать, я выклянчила у коронера перчатки, чтобы повернуть руку и получше рассмотреть.

На руке у Тэмми была татуировка. Простая до примитива, всего две буквы – АМ. В Америке их значение известно всем – они обозначают время.

Вообще, они редко пользуются такими формулировками, как тринадцать часов или пятнадцать часов. Понимают, что это такое, но подобная передача времени ассоциируется у них в первую очередь с военными. В повседневной жизни они используют двенадцатичасовую систему, а чтобы понять, об утреннем времени речь или о вечернем, они используют обозначения из двух букв. Звучит как «эй-эм» и «пи-эм», пишется как АМ и РМ.

Все это, конечно, занимательно, но какого лешего Тэмми понадобилась тату с обозначением времени? Да еще и без самого времени! АМ. Только утренние часы. Как будто вечернего времени не существует.

Я обернулась к коронеру.

– Вы можете определить, как давно она сделала эту татуировку?

– Достаточно давно, чтобы это не было связано с ее смертью!

Вот и на кой взрослому дядьке выпендриваться так, будто у него в заднице репейник застрял, – я никогда не пойму. Похоже, это для него почти стиль жизни.

– Пожалуйста, скажите мне, когда она могла сделать эту татуировку, – терпеливо настаивала я.

Коронер наконец соизволил ответить по делу:

– Лет десять назад. Плюс-минус два года, но в этот период.

Очень любопытно… Десять лет назад Тэмми родила вторую дочь. Но связано ли это? Тут коронер мне точно не поможет.

Мы со священником покинули морг, коронер остался убирать тело на место. Лишь покинув здание, я наконец смогла вздохнуть полной грудью. В воздухе остро пахло осенью – прелые листья, мокрая земля и сосновая хвоя. Международный запах, как будто я снова дома и дышу там октябрем. И солнце точно так же осторожно, будто бы робко греет открытую кожу. Две половинки Земли похожи больше, чем кажется. Я бы нашла в этом определенный символизм относительно нашей с Тэмми судьбы, если бы это не было так тоскливо.

– Как думаете, я смогу поговорить с шерифом? – полюбопытствовала я.

– Сейчас – точно нет. Насколько мне известно, он уехал.

– А вообще?

– А вообще, пожалуй, можете. Но я не думаю, что это такая уж хорошая идея, – заметил отец Джозеф.

– Почему?

– По сравнению с ним, Лайл может показаться вам милейшим собеседником.

– Даже так? Мне настолько не рады?

– Дело не в вас! Если бы вы попытались обсудить с ним рыбалку или охоту, вы не нашли бы человека милее и болтливее. Но вы, насколько я понял, готовитесь задать ему те же вопросы, что и Лайлу.

– К шерифу у меня вопросов даже больше.

– Он, увы, может воспринять это как сомнение в его профессионализме.

– Но я не сомневаюсь в его профессионализме, мне просто нужно знать!

– Я это понимаю, – слабо улыбнулся священник. – Но человеческая гордость – дремучий лес. Нельзя предугадать все способы, которыми она может быть задета. Давайте поступим вот как… Я сам поговорю с шерифом и постараюсь узнать все подробности по этому делу, которые мне раньше казались неважными. Я вам сообщу.

– Спасибо…