Осколки вечности

Адлер выехал из ворот. За ними его ожидали еще трое рыцарей в полном снаряжении. Неподалеку стояли кони оруженосцев. На холодном ветру реяли стяги с фамильными гербами.

– В путь, господа! - коротко отдал свое последнее приказание магистр.

И они все вместе поскакали к городским воротам Шаргарда, собираясь навсегда покинуть этот город. Там их пути разойдутся, и каждый поедет в свою последнюю дорогу.

Молодой король, тем временем, прошел не проронив ни слова в свои покои, не отвечая даже на обращения к нему придворных. В спальне, за портьерой у его постели, имелась маленькая дверца в комнату, где раньше жила кормилица. Ключ от этой комнаты Филипп сдернул с цепочки на шее и отпер маленькую дверцу. Внутри он медленно обошел старенькую колыбель, дерево, из которой она была изготовлена, потрескалось от времени и краска облупилась. Тут же бережно отставил в сторону деревянную лошадку, сбросил плащ и постелил его на пол перед небольшим столом. Король сел и молча смотрел на гобелен на стене, куда падал тусклый свет из маленького зарешеченного оконца, выделяя квадратом старинные цифры, что использовали при счете древние, стилизованные под детскую кроватку посередине и перекрещенные мечи и шпаги по сторонам от нее.

Клод тенью прошмыгнул в комнату и почтительно встал у двери, склонившись. Король тут же вскочил, но, увидев вошедшего, успокоился и приблизился к столу. Рука Филиппа дрогнула, когда он положил на него знак девятнадцати. Еще один среди тех, что лежали там.

Когда молодой король поднял взгляд на гобелен, по его лицу пробежала тень - несколько из этих знаков были нашиты в линию под цифрой у верхней кромки.

– Клод?

– Я сжег все, что имелось в канцелярии об ордене «Белых Волков». Никто из недругов Адлера при дворе больше не побеспокоит нашего доблестного воина.

– Благодарю… И все равно тяжело, я не могу привыкнуть к тому, что они уходят, Клод, один за другим…

– Время не щадит никого, ваше величество. Клянусь, что ни один из нас, и я, когда придет мой час, не будем жалеть и о мгновении службы вам. Мы не просили благодарности и никогда не нуждались в ней, а ваша скорбь лишь еще более согреет сердца тех, кто уже смотрит на нас с небес. Помните об этом, мой король, когда снова придет время взять очередной знак со стола и нашить его на этот гобелен. Будьте тверже в такие минуты, как были тверды в своей решимости девятнадцать, сражаясь в темноте у вашей колыбели.

Небо над Шаргардом хмурилось, обещая ту из бурь, которые иногда посещали этот город, принесенные из морских далей. Горожане попрятались по домам с содроганием ожидая гнева небес, которые приписывали не иначе как к казни, что состоялась этим утром. Солнце скрылось. Холодный ветер проносился меж домов на пустынных улицах, своими мощными порывами словно подгоняя задержавшихся на них прохожих.

Тард торопливо вошел под навес и забарабанил в двери трактира. Ему открыли и гном в спешке споткнулся о порог, стремясь как можно скорее оказаться внутри.

– Как там наш страдалец? - спросил Бритва у Гортта, неторопливо курящего трубку на скамье подле двери.

– Жив здоров, только измотался сильно. Но ничего, скоро придет в себя. Такой заботой можно и мертвого поднять, - осклабился гном, кивнув в сторону скамьи у печи.

Эйлт лежал там, закрыв глаза. На бледном лбу выступали бисеринки пота, пересохшие губы кривились в переживаемой им муке. Ее рука смачивала тряпку в холодной воде и отирала его лицо. Эльфка сидела склонив над ним голову. Длинные светлые волосы спадали на пышущую жаром грудь полукровки, освобожденную от рубахи. Тонкие руки с длинными пальцами протягивались то и дело к кружке с питием и подносили к губам страдальца.

– Она целительница и хорошо разбирается в травах, - бросила Тарду жена трактирщика, собирая пустые кружки со стола, за которым сидел Гортт.

Хозяин заведения тоже наблюдал умилительную сцену заботы.

– Лина, еще что-нибудь нужно? - поинтересовался халфлинг.

– А? - она повернулась.

Бритва замер, когда увидел скрытое за локонами лицо эльфки. Поистине Сильвания за все прошедшие века не уступила и пяди остальным королевствам в гонке за красотой, снова и снова поражая весь Материк своими дочерьми, которые, правда, редко встречались за границами эльфийских владений не размытые человеческой кровью. Треугольное личико с чувственными губами и удивительными зелеными глазами, чье встревоженное выражение сейчас могло растопить лед даже самого жестокого сердца.

– Нет, благодарю вас, - ответил голос от которого расправились даже нахмуренные брови Тарда.

– Молоты Швигебурга! А наш воришка-то хват! - прошептал гном, садясь подле Гортта.

– Ты это, выпей и не глазей так, а то дыру протрешь! - улыбнулся тот, подвигая товарищу кружку.

– Не, ну ты глянь! - чуть не поперхнулся Бритва, - Кто бы мог подумать!

Лина передала пустую кружку жене трактирщика и, не смущаясь окружающих, склонилась и коснулась губами лба Эйлта, в тоже время как ее пальцы провели по виску и устремились к кончику заостренного уха полукровки.