Осколки вечности

Тот резко повернулся и ударил кулаком в лоб ее лошади. По лесу разнеслось жалобное ржание.

Валекс охнул и разжал руку, сжимавшую уздечку. Лезвие шпаги с резким свистом вышло из груди.

– Нэй… - прохрипел он, падая на колени в грязь дороги.

Мимо проезжали всадницы, опасливо косившиеся на него, а силач стоял на коленях, зажимая руками отверстие в груди, и повторял имя возлюбленной, как заклинание, слабеющим голосом.

Одна из храмовниц, ехавшая последней, обернулась. Её изумлению не было предела, когда гигант поднялся на ноги, развернулся и попытался пойти за ними, но, едва сделав шаг, упал, в последний раз громко выкрикнув имя.

Валекс снова лежал на спине посреди огромного бескрайнего поля. Снова падали листья и могильный холод пробирал до костей, но он улыбался, потому что снова ощущал знакомое, приближающееся тепло.

Златоволосая дева склонилась над ним, мягко улыбнулась и протянула руку:

– Нам пора, последний из шестого легиона.

И она увлекая его за собой, вознося на крыльях… вверх и ввысь.

The end of life comes crawling ceasing my bleeding heart and now;

The last dead leaf comes falling,

hovering lightly down upon the ground upon the frozen ground

Sami Lopakka

* * *

Нэй не приходила в сознание два дня. Часть поклажи из фургона циркачей Тард приказал переложить в соседние повозки и теперь места было довольно, чтобы уложить там эльфку. Клара не отходила от нее все время, что та была без сознания, но в конце концов и она сдалась, оставив «ловца удачи» дежурить возле акробатки.

Наемница осторожно отодвинула полог и заглянула внутрь. Карнаж дремал, прислонившись к стенке фургона. Он тоже не спал все это время и усталость в итоге взяла над ним верх, а дождь убаюкал монотонным стуком капель по крыше фургона. Рука в перчатке с набойками сжимала ножны с мечом, в то время как другая покоилась на навершии рукояти. Под глазами полукровки залегла тень от бессонных ночей.

Полуэльфка запрыгнула внутрь и осторожно присела возле «ловца удачи». Она посмотрела на Нэй и тяжело вздохнула. Феникс запретил ей приближаться к эльфке, и она не собиралась пользоваться тем, что он уснул, как верный сторожевой пес у ног несчастной. Лицо акробатки было бледным как полотно, отчего татуировка на щеке стала резко выделяться, бросаясь в глаза.

Полуэльфка впервые с сожалением смотрела на свою работу.

Наемница принесла дурные вести. Недавно на границе убили одного «отрекшегося». Стрела вылетела с сильванийского берега Реки Света, или Светлянки, как ее для простоты называли путешественники. Хотя, что теперь от нее осталось? Мириады светлячков больше не кружили по берегам ночью, как это было раньше.

Сколько крови унесла эта река в море Молчания и сколько еще унесет, но запах смерти уже спугнул чутких насекомых и ночное дивное свечение, которое они создавали у воды, навсегда исчезло. Жучки улетели в обители Сильвана и теперь там, среди ручьев и водопадов, испускали свой тусклый разноцветный свет.

Полуэльфка лишь горестно усмехнулась, вспоминая как в детстве, пока мать укрывала ее от эльфов, она ходила к лесным озерам по вечерам и видела эти кружащие в воздухе огоньки. Тогда стрелы не свистели в воздухе для забавы, лишая кого-то жизни. Тогда дети не взрослели так рано… Она бросила взгляд на Карнажа и в памяти вспыхнула недавняя драка. Как холодно и расчетливо, безжалостно он дрался. На островах ей приходилось видеть бойцов владевших таким искусством. Конечно, их уровень мастерства был лучше, но в самом корне оно отличалось от простой драки. Жесткие удары, холодные взгляды, молниеносные атаки - преображение происходило в мгновение ока, когда боец принимал боевую стойку. До этого он был простым и понятным, не громадным как Валекс и не щуплым как маэстро. Так и не скажешь, что его руки и ноги были сделаны словно из крепких как железо пород островитянских деревьев.

«Островитяне» - какими жуткими и непонятными они ей казались, до тех пор пока она не познакомилась с ними поближе. С теми, кого без разбору вложили в это слово, не важно откуда они, с севера или с юга, ведь прибыли из-за моря, а значит были чужды жителям Материка.

Потому как все на большой земле живут как одна дружная семья. А вот она и он, Карнаж, дети этой «семьи», и что же? Казалось бы, они везде должны быть своими, но нет. Все повернулось наоборот. Они нигде не стали своими, потому что в них видели только ту, другую половину их крови, и все грехи списывали на это. К тому же, всякий раз подчеркивали, что, видимо, родная осуждающим половина была явно слабее той, другой.

– Я же запретил тебе, - подал голос «ловец удачи».

– Проснулся и сразу скалить зубы, песик? - с издевкой произнесла наемница, но голос ее звучал обиженно, - Извини, но тебя тоже прогоняют из твоей конуры. Или ты ждешь, пока Клара скажет тебе все в лицо?

– Что ты несешь?

– Скажи мне, много ли в обозе полукровок?

Карнаж задумался, больше удивляясь к чему этот вопрос, нежели размышляя над ответом.

– Только двое. Ты и я. Понимаешь?

– Я не разделяю твоей ненависти к чистокровным, - ответил Феникс.