Осколки величия

Но еще больше невыносим для меня факт, что ничем этим несчастным я помочь в любом случае не могу. Даже если каким-то чудом мне удастся разбить замки, освободить пленников, то на этом успехи мои закончатся. Поскольку из самого города даже без сопротивления от боевых сил фракций выбраться невозможно. Попытавшись уйти по суше, все просто замерзнут от метелей или будут сожраны дикой нежитью и всякими монстрами среди снегов. А по морю не пройти, все способные на такой переход корабли стоят у Пиратского причала, что за Чумными болотами. Живые эти места пройти не смогут. Нет, конечно, многие заходят в речной порт на рынке, так сюда немалую долю рабов привозят… Но именно заходят, после разгрузки почти сразу уходя в родную гавань. Попытаться же перейти суровое северное море на речном корабле, коих по Черной Реке ходит немало — извращенная форма самоубийства даже для нежити.

«Ничего… у меня будет возможность что-нибудь сделать. Я это все просто так не оставлю».

Может, я почти не помню своего прошлого, но сущность паладина — это нечто большее, чем догматы и фанатичная вера. Это образ мышления и жизненный путь. Пускай другие смеются над нашей излишней правильностью и законопослушностью, но наши принципы и идеалы хотя бы не фальшивы и не циничны. Мы живем ими, и нас с детства учат в подобном ключе.

Благородный рыцарь или авантюрист может тоже говорить какой он благороден, но от своих идеалов вполне себе может и отказаться, из-за страха, необходимости следовать воле семьи или денег. Среди них, разумеется, немало принципиальных людей, тут я не спорю, но процент отступивших все же достаточно велик.

Мы же не просто даем клятву, мы живем ей, и для нас нет иного пути. Либо так, либо никак.

Да, среди нас тоже бывают свои проблемы. Фанатики — вот бич паладинов, такие кто не просто живет принципами, а дышит ими, заменяет свой разум даже не верой, а догмой, где строки из священных писаний стоят вместо мыслей. Такие среди нас тоже имеются и в больших количествах, однако далеко не все такие. Фанатики обычно или особо молодые паладины, что еще недавно перестали слушать проповеди святых отцов и пока не знают, как им быть, а потому идут тем, что знают, или же те, кто пережил какие-то страшные потрясения и свою боль прячут за верой, ища утешения. Знавал я одного такого инквизитора. Он никого не щадил и был непреклонен, даже умирая не сдавался, он не боялся смерти и боли, но скрывал в себе ужасную агонию от потери близких и лил слезы по ночам, когда они снились ему.

Печально было на такого смотреть. Вроде он и фанатик, что плевал на чужие страдания и требовал лишь единого мышления от других, и в тоже время сам внутри понимал, что лишь прячется за свитками и молитвами, скрывая потерю.

Во мне же фанатичности не ощущается.

Да и веры особой как таковой не скажу, чтобы много. Все же мы, паладины, в основном служим самой сущности Света, а именно Солнцу и не все из нас принимают верховенство какого-то определенного светлого божества. К тому же на мое восприятие мира очень повлиял наставник Логрек. Он был старым и суровым воином, который учил меня больше тому, как сражаться, а не как проповедовать. Молитвы были лишь те, что могут помочь, а все бесполезное он просто отвергал.

«Я даже скучаю по его постоянному ворчанию и изнуряющим тренировкам».

Раньше мне не нравилось, как меня гоняли и мучали на тренировках, а сейчас я вспоминаю это с внутренней улыбкой. А если учесть, что это одно из немногого, о чем я четко помню, то становится особенно грустно. По-моему, я о наставнике помню даже больше чем о своей семье.

— Эх, сплошные проблемы, — покачал я головой.

— М? Ты чего? — спросила Гвен.

— Да так, ничего, — махнул я рукой. — Пошли, сдадим задание.

— Угу.

Пройдя по рынку, мы довольно сильно привлекали всеобщее внимание. Все же чернокостный скелет и мертвый тролль довольно необычные прохожие. Такие как я вообще на Рынке редко появляются. Нет, один тут в страже ходит, но с ним просто не хотят пересекаться, а тролли, даже живые, в городах не своей расы появляться не любят. Слишком они большие для местных домов и мебели. Так что оболочка Гвен также привлекало внимание окружающих. Некоторые даже хотели труп у нас купить, помнится, пара не особо сильных личей подходили с предложением о покупке. Гвен, разумеется, отказалась, ведь выбрасывать настолько ценное тело она не собиралась, да и вообще довольно много вкладывала в него. Бальзамирующие составы использовала, подшивала, а также магию использовала.