Осколки времени

– Я правда не уверена на этот счет, Шарлейн. Все, что я знаю, это то, что она сердится, потому что Саймон забрал ее сестру. И немного сердится, что Саймон… дышит. Они недолюбливают друг друга. Кажется, она все еще не до конца определилась, как относиться к Отбору, наполовину верит, что это необходимое зло, а наполовину – нет. Думаю, может быть, она была замешана во всем этом так глубоко и уже так давно, что ей трудно смотреть на вещи трезво. И папа прав. Она сумасшедшая. Абсолютно нестабильна. Но она знает это здание лучше, чем кто-либо из нас. А еще она знает, как устроены киристы.

– А что с последним набором флаконов? – спрашивает Коннор. – Даже если ты заберешь остальные пять, ты говорила, что у Саймона все еще есть последний – тот, который предназначается для Северной Америки.

– Да. Около сорока церковных чиновников из США и канадцы встречаются – или встретились? – в храме на Шестнадцатой улице в годовщину событий 11 сентября, в восемь сорок пять по восточному стандарту. Но Конвелл и другая-Кейт еще не совершили это путешествие, – их лица выражают смесь боли и легкого замешательства. – Да, я знаю, что сегодня 12 сентября, а это значит, что это уже произошло. Но у Конвелла есть ключ, так что это еще не случилось ни с ним, ни с другой-Кейт, несмотря на то что это уже… случилось. Я не знаю почему.

– Ладно, – говорит Трей. – Голова болит от этого. В общем, значит ли это, что это не было частью того сдвига, который ты чувствовала ранее? Что у нас будет еще один? Или… что?

– Не знаю. Думаю, мы на территории кота Шредингера – это и случилось, и не случилось. И, поскольку наша цель состоит в том, чтобы ни одно из этих событий не произошло…

Я даже сама себя сбиваю с толку, поэтому просто затыкаюсь.

Папа молчит. У него всегда такое выражение лица, когда он пытается что-то понять. Я предполагаю, что дело просто в этой временной путанице, в которой все остальные пытаются разобраться, но затем он говорит:

– Как они будут распространять вирус? То есть я знаю, что он передается от человека к человеку после первого заражения, но изначально. Мы предполагаем, что они введут его в систему водоснабжения, но я помню, что читал несколько лет назад о том, что Нацбезопасность усиливает свою защиту на резервуарах, очистных сооружениях и прочем. В некоторых из менее развитых регионов можно было бы просто бросить его в местную реку или что-то еще, но здесь, и в Европе, и в городских районах… будет охрана.

– Верно, – говорит Бенсен. – Один из мужчин на собрании в Лэнгли – тот, что был в галстуке-бабочке, – он какая-то шишка из Министерства внутренних дел. Сказал нам, что это невозможно. Но у киристов есть люди в каждом агентстве, вероятно, с прямым доступом. Наверное, есть и агенты внедрения. И они могут даже решить, что защищают людей, а не…

Бен замолкает на полуслове, будто на него только что снизошло озарение. Он указывает прямо на меня, точнее, на мою руку, в которой я держу бутылку с водой.

– Или они могли бы пойти коммерческим маршрутом. Сколько людей выпивают по нескольку таких каждый день? Стоит настигнуть одного из главных дистрибьюторов, и… в городе заражено достаточно людей, чтобы достичь максимального распространения вируса.

Я снова закрываю бутылку и ставлю ее на стол. Почему-то мне больше не хочется пить.

Глава 23

Аддис-Абеба

11 сентября, 8:45

Этот гигантский собор здесь, в Аддис-Абебе, вероятно, в двадцать раз больше крошечной часовни в Шести Мостах. На скамьях нет мертвых тел, лишь сорок священнослужителей средних лет устраиваются поудобнее и болтают со своими соседями. Тем не менее это нервное чувство в глубине моего живота и сильный страх, который я ощущаю, пока мы с Джун ждем появления Конвелла и другой-Кейт, вызывает странное чувство дежавю. Я выдохну с облегчением, когда эти флаконы окажутся вместе с остальными внутри наполненной отбеливателем ванны в клинике Джун.

В первых трех храмах все прошло невероятно, удивительно хорошо. Джанин, представитель из Сиднея, явно почувствовала облегчение, увидев Джун, стоящую рядом со мной. Джун что-то прошептала ей на ухо, и я протянула ей наш заменитель – точно такой же поднос для причастия с пузырьками простого физиологического раствора. Я не думаю, что кто-то из храмовников в зале вообще узнал о нашем обмене. То же самое произошло и в Рио. Их представитель был тем же самым человеком, который переводил речь на пресс-конференции сестры Пру, которую мы видели в новостях киристов. Он выглядел немного смущенным, особенно когда взглянул на меня, но энергично кивнул и сказал: «Obrigado!»[21]

В Брюсселе все было иначе, просто потому, что там негде было спрятаться. Храм представляет собой большой круглый театр с открытой сценой. Все взгляды были устремлены на меня, когда я появилась в одиночку, держа в руках дубликат подноса с безвредными флаконами.

Я просто сказала: «Простите. Я дала вам те, что для Африки – их не хватит!» Что было полной ерундой, потому что все лотки имеют ровно сорок отверстий, и все они заполнены.