Осколки зеркала моей взрослой жизни

Так кто же это?

С царицею не юной он был обвенчан тайно.
Она любила в жизни множество мужчин,
Но этот был из тех – любимых и не случайных:
Который от нее ж имел «светлейший» чин.

Он подбирался к этой синекуре терпеливо,

Имея память уникальную и множество достоинств:
Был к ней почтителен, уже не молодым сопливым,
И действия, его фигура, говорили, что он – воин.

А позже стал одним из богатейших воротил,

Уже, не будучи любовником царицы,
Он мир своей неординарностью так поразил,
Что нам, его потомкам, – до сих пор он снится.

Он мог быть страшным лежебокой,

И в миг – изящным, стройным царедворцем;
Заносчивым и гнусным букой,
И смелым и готовым ратоборцем.

В нем сочетались остроумие и ветреность,

И юмор, и ученость, и во всем уверенность.
Был страстный покровитель всех искусств, литературы.
И был весьма он набожен – как плод родной культуры.

Так кто же он, мой дорогой читатель?

Кто понимал, что власть его не вечна,
Он рисковал – сокровищ обладатель,
Кто вечно был в долгах, не жил беспечно.

В большой Руси сейчас таких фигур немного.

И все ж они не стоят каждый одного его.
У каждого из них была своя дорога,
Но качеств тех, какие он имел, – ни у кого.

Вы – пара сладкая всегда

Не перечислить ваших сцен,
Исполненных всерьез метаморфоз.
Я не могу привстать с колен,
Я за живот держусь и ржу до слез.

Аркадий Райкин вас бы оценил,

Смеялся б тоже от души,
Смешных рогатых эпиграмм гарнир
Он в залах бы читал, в тиши.

Такая тонкая игра

Всегда в таких деталях развита.
Сидишь и ждешь до вечера:
Куда вас бросит бытия планида?

Стоянов – русская красавица,

Нас взрослых миражом разя,
И этот дивный трюк нам нравится:
Не каждый же отважится.

Мы узнаем тебя, Илья!

Какую роль бы в шоу не сыграл –
Мы рады изобилию.
И как богат, смешон ваш арсенал.

Вы пара сладкая всегда,

И вами любоваться без конца
Нам не наскучит никогда –
Как видеть, слушать мысли мудреца.

Письмо для «N» в Израиль