Осколки зеркала моей взрослой жизни

Казнящие отрывки книг
Вновь перечитаны, как прежде.
Потушен до утра ночник,
И мысли роятся в надежде:

Что завтра будет новый день,

Ей, может, много легче станет
От сердца до концов ногтей:
Не будет в доме больше паник.

Случилось все это всерьез.

И видеть больно, неприятно…
По коже аж бежал мороз,
Хотелось капель валерьяны.

Не чувствует она вину

Или скрывает так умело.
Она подобна шалуну
И просится домой несмело.

В ее больших глазах туман,

Ей неуютно в этом месте.
Ведь по природе – атаман.
Ее натура вся в протесте.

И мне ее безумно жаль.

Здесь время тянется так нудно…
Отсутствует тут календарь,
Волнения – сиюминутны.

Всегда общительна была –

Сейчас она не в лучшем виде.
Ей вовсе не до юных ласк,
От встряски ей самой обидно.

Когда она вернется в дом:

«Хочу я верить в такой исход,»
Забудем думать о худом
И будем вместе встречать восход.

Она ошиблась в этот раз:

Ее благие пожеланья
Ушли в былье – уж не саврас,
Не знала, что идет в закланье.

Упрямая всю жизнь была.

Мне больно говорить все это…
И в лямке падает бурлак,
Как догорает сигарета.

Я не виню тебя ни в чем.

Нельзя быть в жизни дон-кихотом!
Считаю – сгинул твой ярем.
Спасибо за твои щедроты!..

Другу «по-несчастью»

Вам в эмиграции случалось ли, хотя бы раз,
Мужчину повстречать голубоглазого в анфас?
Увидеть – как хороший, добрый, теплый человек
В мир излучает мягкий, теплый свет вокруг для всех.

А может мне и, наконец-то, крупно повезло:

Увидел я однажды в эмиграции его.
В его больших глазах я ощущаю – есть добро.
Я чувствую, что можно положиться на него.

Друг «по-несчастью» в суете бегущих дней мирских –

Я помню, как ты на двенадцатой тогда возник:
Со всеми познакомился и, в том числе, со мной,
И через час рассказов стал, ну просто, – «в доску свой»!

Твоя любовь к рассказам с нехитрой клоунадой –

Что в этом месте тщедушном людям еще надо!
Людей ты быстро иллюзией приободряешь
И тем ярмо работ у коллектива явно облегчаешь.

В Нью-Йорке музицировать ты бросил, чем владел:

Здесь конкуренция и музыка – не твой удел.
Сочувствую… Но видно, ты – не классик-музыкант.
А нужен тут, даже на улице играть, талант.

Нагрузки воз большой везешь, что так необходим.

Из уважения за это мы тебя щадим.
И нам, конечно же, спокойней под крылом твоим:
Для всех из нас, завязанных, ты стал почти родным.

Дух коллектива следует держать в таком аду.

Почти весь день рабочий здесь слышны эскапады.
Все это достигаешь ты искусно, рудокоп:
Пусть будет у тебя на жизненном пути легко!

Меня спросите: «Чего я жду?»