Осколок

Эмма надела очки на волосы как ободок. При этом нервно провела языком по верхней губе. Затем резко встала, словно что-то вспомнила, и тяжело зашагала к платяному шкафу.

— И куда же тогда делось здание? — спросил Марк.

Эмма ввела шестизначный код на небольшом сейфе, который был вмонтирован внутри шкафа.

— Оно не исчезло. Вы его просто не видели, Марк.

— Ха! — Он рассмеялся чуть громче, чем хотел. — Послушайте, у меня был чертовски тяжелый день. Моя готовность к восприятию не больше, чем у пациента, который отходит от общего наркоза. Поэтому не могли бы вы в порядке исключения сказать что-то, что не вызывает дополнительных вопросов?

Эмма достала тонкую папку, согнутую посередине, потому что иначе она не поместилась бы в сейф. Папка дрожала в ее руках.

— Это все часть плана. Они хотят смутить нас, запутать, травмировать.

Марк внимательно посмотрел на Эмму, пытаясь уловить в ее лице признаки сумасшествия. Но ничего не заметил, кроме намека на давно увядшую красоту. Марк начал догадываться, что Эмма раньше была очень привлекательной, пока не произошло нечто такое, что сначала разрушило ее душу, а затем и тело. Во всяком случае, симметричные пропорции ее лица напоминали о времени до медикаментов, которые — предполагал Марк — и оставили такие явные следы. Например, круглое, как луна, лицо могло быть результатом кортизона, психотропных средств или даже чего-то похуже.

«Наркотиков?»

— Хорошо, я попробую по-другому. — Марк присел на край кровати. — Сегодня днем невысокий старичок в очень дорогом автомобиле предложил мне помочь навсегда избавиться от плохих воспоминаний.

— Эксперимент с амнезией.

— В котором вы тоже участвовали?

— Пока не прервала его неделю назад.

— Да? — Марк нахмурился. — О’кей, как бы там ни было. Только моя проблема в том, м-м-м… как бы это объяснить?.. В настоящий момент я переживаю события, которые сведут с ума любого эзотерика, но которые не могут быть связаны с клиникой Бляйбтроя.

— А почему нет?

— Потому что там хотели стереть все мои воспоминания. Но они все еще здесь. — Марк постучал себя по лбу. — Как и раньше. Только они больше не соответствуют действительности. И честно говоря, возможно, профессор и его люди — это банда сумасшедших, но я не представляю, как они сумели бы в такое короткое время незаметно подвергнуть меня тотальному зомбированию.

— В короткое время? — Эмма растерянно посмотрела на него.

— Я провел сегодня шесть часов в клинике. Мне не давали никаких таблеток, не ставили уколов, я сделал лишь пару глотков воды.

— Вы ошибаетесь.

— Теперь и вы сомневаетесь в моих воспоминаниях?

— Нет. Я лишь имею в виду, что вы участвуете в эксперименте не с сегодняшнего дня.

— Простите?

— Поэтому вы и должны были пойти со мной. Я хотела показать вам вот это.

Она открыла папку и достала двустороннюю анкету, которую Марк уже видел. Несколько часов назад. В клинике.

— Посмотрите.

Она протянула ему формуляр. И ткнула указательным пальцем в заполненное от руки поле в правом верхнем углу.

— Это…

«…невозможно».

Марк схватил бумагу.

«Этого не может быть».

— Теперь вы понимаете, почему нам так важно поговорить?

Марк кивнул, не отрывая взгляда от формуляра, который был полностью заполнен и оформлен на его имя. Больше всего его шокировала дата первичной заявки.

Первое октября. День аварии.

За четыре недели до того, как Марк отправил запрос в клинику Бляйбтроя.

24

Документ был похож на оригинал. Но прежде чем Марк успел удостовериться, не держит ли в руках фальшивку, в дверь постучали. Три стука, перерыв, и еще два. Ритм напоминал условный знак, но Эмма, казалось, никого не ждала. Она испуганно посмотрела сначала на дверь, потом на Марка. Быстро забрала у него формуляр.

— Кто это? — беззвучно спросила она. Правый уголок ее рта дрожал.

Марк пожал плечами. Еще четверть часа назад он и понятия не имел об отеле «Тегель». Откуда ему было знать, кто стоит за дверью, в которой даже не было глазка? Нужно было открыть ее, чтобы выяснить, кому и что от них нужно в такой поздний час. Вряд ли это был персонал; в этом сомнительном притоне не было ни обслуживания в номерах, ни мини-бара, который можно было пополнить.

— Я посмотрю, — прошептал он, когда стук повторился. Тот же самый ритм, те же самые острые костяшки по ламинированному дереву.

— Нет! — Эмма резко замотала головой и удержала его. Она так сильно рванула Марка к себе, что уткнулась носом в его левое ухо. — Вы не замечаете, что здесь происходит?

— Нет. — Он попытался высвободиться.

— Они ищут нас.

— Кто? Бляйбтрой?

Волосы Эммы защекотали ему щеку, когда она снова помотала головой:

— Он не станет пачкать руки. Для этого у него есть люди.

Ее веки начали сильно дрожать, мощные груди колыхались при каждом вдохе.

— И поэтому мне нужны вы, — прошептала она срывающимся голосом. — Мне нужен свидетель, который докажет, что они с нами делают…

Она приложила палец к его губам, и Марк случайно коснулся его языком. Но Эмма, похоже, не заметила этой ненамеренной интимности.

— Какая чушь… — прорычал он.

— …Свидетель, который задокументирует все последствия эксперимента. Мне одной никто не поверит.