Осколок

Эмма закивала, хотя понятия не имела, к чему этот допрос.

— Справа или слева?

— Вмятина? Не помню. Кажется, сзади слева.

Она снова закашлялась, пот стекал у нее по щеке.

— Что случилось? Ты знаешь, что это за машина? — снова вмешался Марк. Он обхватил себя обеими руками, точно не зная, морозит ли его от холода или от страха; вероятно, от всего сразу.

Бенни прищелкнул языком.

— Да. Я недавно ездил на ней.

— Правда? Значит, ты знаешь, кому она принадлежит?

Краем глаза Марк заметил, как на противоположной стороне улицы велосипедист слез со своего велосипеда и с любопытством смотрел на них.

— Да, к сожалению.

— Нам нужно уходить отсюда, — сказала Эмма, которая тоже увидела велосипедиста, но Марк ее больше не слушал.

— Почему — к сожалению? Черт возьми, кто это?

— Черт, ты не хочешь этого знать. — Бенни вернул ему телефон, вздохнул и опустил плечи.

— Почему? — спросил Марк и собирался уже схватить своего брата за руку, как тот неожиданно бросился вперед.

Первый выстрел, разорвавшийся в ночи, заставил велосипедиста спасаться бегством.

После второго он даже не обернулся, хотя собачий лай и крики боли у него за спиной становились все громче.

43

Бенни одним махом схватил руку Эммы, направил ее вместе с пистолетом вверх и нажал на спусковой крючок. Во время второго выстрела ствол оказался рядом с ее виском. В тот же миг пронзительный крик возымел свое парализующее действие.

Эмма выпустила оружие, упала на колени рядом со своей машиной и прижала обе руки к левому уху — ударной волной ей разорвало барабанную перепонку.

— Что ты сделал? — закричал Марк, который не сумел быстро осознать, что сейчас произошло на его глазах. Он видел лишь жидкость, которая текла у нее между пальцев, и как белый воротник куртки окрашивался в темно-красный цвет. Поэтому в первую секунду подумал, что Бенни — его маленький брат, который еще никогда и ни к кому не применял насилие, — действительно выстрелил ей в голову. Затем Эмма попыталась встать, и, хотя от боли издавала одни лишь горловые звуки, Марк понял, что травма вряд ли угрожает ее жизни.

— Что ты собираешься делать? — спросил он уже тише, и на этот раз вопрос относился как к Эмме, так и к Бенни, который снова завладел своим пистолетом.

— Я смоюсь.

— Ты не можешь так поступить.

Марк опустился рядом с Эммой и не знал, что ему делать. Кровь из уха шла все сильнее, склеивая волосы на виске. Машинальным движением он коснулся ее лба, как мать, которая проверяет, нет ли у ребенка жара. И она действительно горела.

— Ей нужно в больницу. Пожалуйста, Бенни, ты должен отвезти нас, ты должен… — Он испуганно схватил ее руку, которая вдруг безжизненно повисла. Эмма снова потеряла сознание. — Тогда хотя бы помоги мне перенести ее в машину. Бенни?

Он поднял глаза, ожидая новых протестов, но их не последовало, потому что его брат исчез.

— Черт, черт, черт… — Несмотря на холод, Марка бросило в жар. Он был измотан, головная боль отдавала в затылке, поэтому он боялся, что не сможет поднять Эмму и усадить в автомобиль.

Проклятье.

Он вытащил сотовый из кармана брюк, чтобы вызвать скорую, но его телефон разрядился после первого же нажатия на кнопку.

Марк поискал телефон в карманах у Эммы, но потом вспомнил, что Бенни держал его и, вероятно, забрал с собой.

Он встал, прислонился спиной к машине и посмотрел на дома на другой стороне улицы. Насколько он мог разглядеть, никто не стоял у окна или на балконе.

«Почему никто не звонит в полицию? Кто-то ведь должен был слышать выстрелы».

Только он хотел наклониться к Эмме, как его снова напугал голос:

— Эй, парень.

Голос был намного тише, но, без сомнений, тот же самый, что до этого жаловался на шум. Марк поднял глаза на пожилого мужчину на тротуаре, который держал на поводке собаку:

— Что вам нужно?

Видимо, бездомный заботился о своей одежде, насколько это позволяли обстоятельства и жизнь на улице. Поэтому люди могли легко не заметить его нужду; потому что, лишь подойдя ближе, можно было увидеть слой грязи, покрывающей его когда-то дорогое хлопчатобумажное пальто, и грубо заштопанный пиджак. И лишь затем чувствовался сладковато-затхлый запах тела — еще одно доказательство, что у мужчины не было постоянного места жительства.

— Не волнуйся, я ничего не видел, приятель, — сказал мужчина с беззубой улыбкой.

— Хорошо, просто все не так, как выглядит. Я сейчас отвезу женщину в больницу.

Марк подхватил Эмму под руки и из последних сил приподнял. Ее дыхание было быстрым и поверхностным.

Бездомный лишь кивнул и с любопытством смотрел, как Марк мучается со своей ношей. Лишь когда тому удалось протащить Эмму вокруг машины, открыть пассажирскую дверь, усадить ее и пристегнуть, старик тихо рассмеялся:

— Ну и ночка выдалась, а?

Марк обернулся к нему и вытер пот со лба.

— Послушайте, если вы хотите денег, то мне очень жаль. У меня тоже ничего нет.

Он убедился, что голова Эммы не может откинуться вперед, и закрыл пассажирскую дверь.

— Я знаю.

Марк, который уже направился к водительской стороне, остановился:

— Откуда?

— Простите, я уже проверил. Но там ничего не было. Вот.