Осколок Империи

Нет, наоборот. Он прямо вышел из себя, отрицая волшебство. Он говорил о… парапсихологических способностях. А Мэт был так увлечен Полли, что не мог вспомнить ничего из того, о чем говорил Худ.

Это было довольно скверно. Потому что в этом для него заключался единственный выход из положения. Он вынужден был признать, что обладает способностью парапсихологического воздействия, хотя понятия не имел, что это такое. Но, по крайней мере, теперь он знал, что произошло.

— У меня есть парапсихологические способности, — объявил Мэт. Его голос был отчетливо слышен в тишине ночи.

Великолепно! И что же? Если Худ и вдавался в описание природы этих сил, то Мэт не мог этого вспомнить. Но теперь он мог распрощаться с идеей перелететь скалу, разделяющую плато Альфа и Бета. Что бы ни говорили о неисследованных способностях человеческого мозга, они все-таки должны соответствовать какой-то реальности. Мэт вспомнил чувство, что его не заметят, если он не захочет этого, но он никогда не летал и даже не чувствовал стремления летать.

Он должен поговорить с Худом.

Но Худ был в Госпитале. Может быть, он уже мертв.

Да…

Мэту было одиннадцать лет, когда Генджис принес домой два талисмана в качестве подарка. Они были выполнены в виде моделей машин и светились в темноте. Мэт и Джина полюбили их с первого взгляда и навсегда. Однажды вечером они оставили их в шкафу на несколько часов, думая, что они будут светиться ярче, когда «привыкнут к темноте». Когда Джина отперла дверцу шкафа, то увидела, что они не светятся совсем.

Джина готова была расплакаться. Реакция Мэта была другой. Если темнота отобрала у талисманов их силу…

Он повесил их рядом с горящей лампой на час. Когда он выключил свет, они сияли, как маленькие голубые лампочки.

Стайка небольших облаков появилась на небе, закрыв звезды. Повсюду в городе погасли огни, кроме огней Госпиталя. Плато спало в абсолютной тишине.

Итак… он попытался проникнуть в Госпиталь. Его поймали. Но когда он поднялся в свете прожекторов, они не смогли увидеть его. Почему это произошло, было таким же загадочным, как и раньше, но он, казалось, начинал понимать, как это произошло.

Ему придется рискнуть еще раз. Мэт пошел.

Он никогда не думал, что это зайдет так далеко. Если бы только его остановили прежде, чем будет поздно. Но было уже поздно. И он каким-то образом чувствовал это.

Строго говоря, он должен бы быть одет во что-нибудь яркое: в голубую рубашку и мандаринового цвета свитер, в зеленые брюки, ярко-красную или алую шапку с буквой «S», в желтом треугольнике. И… очки в оправе? Но он давно уже так не одевался, с тех пор как закончил школу. Ничего, ему придется пойти так, как есть.

Он любил выразительные места.

Он огибал голую область по краю до тех пор, пока не добрался до домов. Теперь он шел по темным улицам. Дома были красивые и страшные. Он бы с удовольствием посмотрел на них при дневном свете. Какие люди жили в них? Жизнерадостные, беззаботные, счастливые, вечно молодые и здоровые. Он бы хотел быть одним из них.

Но он заметил одну страшную вещь, касающуюся этих домов. Хотя они были разные по форме, цвету, стилю, строительному материалу, у них была одна общая деталь. Их фасады всегда смотрели в сторону от Госпиталя.

Как будто Госпиталь внушал им чувство страха или вины.

Впереди показались огни, и Мэт ускорил шаг. Он теперь уже шел около получаса. Да, перед ним находилась грузовая дорога, ярко освещенная двумя рядами стоящих близко фонарей. Пунктирная белая полоса бежала по центру дорогу, плавно повторяя ее изгиб.

Мэт ступил на белую линию и пошел по ней к Госпиталю. Снова его плечи были непроизвольно напряжены, как будто бы он боялся смертельной опасности со спины. Но вся опасность была прямо перед ним. Банк органов был самым унизительным из возможных видов смерти. И тем не менее Мэт боялся чего-то еще более страшного.

Некоторых людей освобождали из Госпиталя, и они рассказывали о судах, которые над ними вершили. Таких было не много, но им было о чем рассказать. И Мэт мог догадаться о том, что его ждет.

Они увидят его, они будут стрелять в него усыпляющими пулями, они понесут его на носилках в Госпиталь. А когда он проснется, его отведут на первый и последний допрос к ужасному Кастро. Пылающие глаза главы полиции будут смотреть в его глаза, и он будет говорить: — Келлер, а? Да, мы должны были расчленить вашего дядю. Итак, Келлер? Вы пришли сюда, как будто член Экипажа и вам назначено время. Что это вам взбрело в голову, Келлер?

И что же он ответит на это?

Глава 5 Госпиталь