Осколок империи

Что ж, начнем. По пуле в область сердца каждому, кто хотя бы теоретически может быть жив. Готово. Наскоро перевязать простреленную руку Руциса, после чего уже связать единственного нужного мне тут чекиста и про кляп не забыть. Тоже готово. Остается лишь убрать тело и следы крови с улицы. Что же до выбитого стекла – ставни мне в помощь. Закрыть, и вуаля, никаких проблем не будет наблюдаться. В общем, придется хоть немного, да потрудиться. Неохота, а надо. И только после этого меня ожидает архив. Точнее, пока не он сам, но лишь его хозяин. Но это лишь пока, я уверен.

Глава 14

Некоторые из моих единомышленников не любят меня за строгость и даже, может быть, жестокость, не понимая того, что мы боремся не с политической партией, а с сектой разрушителей всей современной культуры. Разве итальянцы не казнят членов «Черной руки»? Разве американцы не убивают электричеством анархистов-бомбометателей? Почему же мне не может быть позволено освободить мiр от тех, кто убивает душу народа? Мне – немцу, потомку крестоносцев и рыцарей? Против убийц я знаю одно только средство – смерть!

Р. Ф. фон Унгерн-Штернберг, генерал-лейтенант

Из протокола заседания Тамбовской уполиткомиссии о составе и численности заключенных в концлагере № 17

28 июля 1921 г.

Слушали:…1. На сегодняшнее число в концлагере состоит 3657 заключенных. По категориям они распределяются следующим образом: бандитов и дезертиров – 1999, трудоспособных мужчин – 257, трудоспособных женщин – 220, нетрудоспособных мужчин – 248, нетрудоспособных женщин – 242, матерей – 241 и детей в возрасте от 1 года до 10 лет – 457.

Что касается разгрузки лагеря по 1-й категории, то таковая теперь будет идти быстрым темпом, так как число следователей доведено до 10, что же касается заложников, то у политкомиссии необходимо принять экстренные меры для разгрузки лагеря, так как заключенные сняты с продовольствия, а телеграмма с просьбой выяснить вопрос о продовольствии до сих пор осталась без ответа.

Постановили:…2. Освободить матерей с детьми в возрасте от 1 до 10 лет, оставляя их заложниками на месте и сообщить о них соответственным ревкомам с предложением этим последним взять их всех на учет.

Председатель уполиткомиссии Смоленский

Секретарь Еремин

Один из документов о положении дел в концлагерях, где содержались тем или иным образом причастные к Тамбовскому восстанию

Прошло всего минут пятнадцать – и никаких следов случившегося. Из тех, конечно, что вне дома. Отчищать кровищу и наводить хоть какой-то порядок внутри – это невозможно, да и смысла в том ровным счетом никакого. Снаружи же… тут дело другое. Велика вероятность, что появится милиция. А ее надо встречать в соответствующей обстановке. И соответствующем виде, что характерно!

Про вид я не для красного словца. Здравствуй, родной уже облик не похожего на меня настоящего человека, соответствующего фотографии в чекистском удостоверении с измененной фамилией. Оно, удостоверение, предъявляемое простым и не очень советским людям, действует как волшебная палочка из сказок, убирая множество проблем и тем более лишних вопросов. В том числе и со стороны «товарищей» в милицейской форме. Они тоже знают, что был бы человек, а чекисты найдут, какую именно статью к нему приклеить. Опыт на протяжении всего существования СССР тому яркий свидетель.