Осколок Империи

Предатель среди полицейских? Джезус Пиетро очень не хотел так думать. Это было возможно, и этим не следовало пренебрегать. Но если станет известно, что сам руководитель подозревает нечто подобное, это повредит моральному настрою членов Специальной полиции больше, чем любое предательство.

В любом случае, не это интересовало Джезуса Пиетро. Никакой предатель-охранник не смог бы расхаживать незамеченным по его кабинету. Кровоточащее сердце — это что-то совсем другое.

Джезус Пиетро вызвал энергоцентр.

— Вы сейчас ничем не заняты? Хорошо. Пусть кто-нибудь принесет нам кофе.

Еще три минуты, и он сможет продолжить допрос.

Джезус Пиетро мерил шагами комнату. Он чуть не потерял равновесие, так как одна рука висела сбоку совершенно неподвижно. Еще одна неприятность. Онемение в искалеченной руке постепенно проходило.

Да, кровоточащее сердце — это что-то очень серьезное. Зловещий знак на двери в виварии. Неизвестно как сломанные пальцы. Рисунок чернилами, неизвестно откуда появившийся на досье, словно подпись. Подпись.

Интуиция способна на любые фокусы. Интуиция подсказала Джезусу Пиетро, что сегодня что-то должно произойти. И что-то случилось, но что именно? Интуиция или нечто подобное привели его сюда. Конечно, у него не было никакой объяснимой причины для непрерывных мыслей о Полли Торнквист. Может быть, она действительно что-то знает? Или у подсознания были другие причины, чтобы привести его сюда?

Джезус Пиетро ходил взад-вперед по комнате, вдоль полукруглой стены.

Наконец кто-то постучал в дверь над головой. Охранники высвободили оружие и посмотрели вверх. Раздалась возня за дверью, затем дверь отворилась и по лестнице начал медленно спускаться человек. Он спускался спиной с подносом в одной руке. Он даже не пытался закрыть за собой дверь.

Корабль никогда не был удобным местом для работы. Повсюду лестницы. Человеку с подносом, прежде чем он добрался до пола, пришлось спуститься по лестнице, занимающей всю длину когда-то большой и удобной гостиной.

Мэт просунул голову в дверной проем и посмотрел вниз. Там спускался по лестнице человек из энергоцентра, держа в одной руке поднос с кофе. На полу — еще трое мужчин, и один из них Кастро. Когда голова Мэта появилась в дверном проеме, все четыре человека мгновенно взглянули вверх, посмотрели Мэту в глаза, потом снова опустили взгляд.

Мэт начал спускаться, глядя через плечо, чтобы удержать сразу четыре пары глаз.

— Черт возьми, Худ, помогите мне подняться.

— Парлет, вы ведь не предполагаете…

— Помогите мне подойти к телефону.

— Это было бы самоубийством, — сказал Гарри Кейн. — Что сделает ватага ваших родственников, когда они узнают, что мы держим вас как пленника в вашем собственном доме?

— Я здесь по своей воле. Вы это знаете.

— Но поймут ли они это?

— Моя семья меня поддержит. — Парлет взялся обеими руками за ручки кресла и, сделав невероятное усилие, поднялся. Но, поднявшись, он был не в состоянии двигаться.

— Они не поймут, что происходит, — сказал Гарри Кейн. — Единственное, что они будут знать наверняка, так это то, что вы один в доме с тремя сбежавшими пленниками.

— Кейн, они бы все равно не поняли, что происходит, даже если бы я говорил с ними два часа. Но они меня поддержат.

Гарри Кейн открыл было рот, но снова закрыл его и весь затрясся. Ему пришлось схватиться руками за стол, чтобы они не дрожали.

— Позвоните им, — сказал он.

— Нет, — сказал Джей Худ.

— Помоги ему, Джей.

— Нет! Если он воспользуется телефоном, чтобы сдать нас, он войдет в историю как величайший мошенник, а с нами будет покончено.

— Брось. — Лидия Хэнкок встала и положила его руки себе на плечи. — Будь благоразумен, Джей. Парлет — это наш единственный шанс. Нам придется довериться ему.

Пора продолжать допрос. Джезус Пиетро подождал, пока энергетик поставит поднос на крышку «гроба» и снова поднимется наверх.

Внезапно Кастро понял, что у него участился пульс. Тело покрылось холодным потом. В покалеченной руке бешено запульсировала кровь. Он обшарил глазами всю комнату в поисках того, чего там не было.

Всего за несколько секунд и по совершенно неизвестной причине комната превратилась в ловушку.

Он услышал какой-то звук, и каждый мускул его тела затрясся. Его глаза ничего не смогли обнаружить. И все же он — бесстрастный и непоколебимый Кастро — гонялся за призраками. Эта комната была ловушкой, ловушкой.

— Я вернусь через минуту, — сказал Джезус Кастро. Он подошел к лестнице, имея вид человека, идущего по важному делу, и начал подниматься.

Один из охранников сказал:

— Но, сэр! А как же пленница?

— Я сейчас вернусь, — повторил начальник, не останавливаясь.

Он пролез сквозь отверстие, протянул руку и закрыл дверь. Тут он остановился.

У него не было никакой конкретной цели. Что-то внутри него потребовало, чтобы он выбрался из комнаты, — какое-то внутреннее чувство, настолько сильное, что он подчинился ему без рассуждения, прямо посреди допроса.