Осколок ока разума

— И недавно созданным, — добавил Люк, взволнованный возможной правотой своего предположения. Просто поговорить о такой возможности — от этого им обоим стало легче. — Если это так, то на автоматической станции, даже эпизодически используемой, должен храниться неприкосновенный запас и аварийное оснащение. Черт побери, там может даже оказаться субпространственное планетарное реле для связи с Серкарпусом-4, на случай, когда здесь работает команда ученых.

— Взывать о помощи было бы не слишком красивым способом объявить о моем прибытии, — заметила Принцесса, откидывая волосы. — Не то чтобы я была какой-то особенной, — быстро добавила она. — Я договорюсь о прибытии в медицинском коконе.

Некоторое время они шли в молчании, потом Люку пришел в голову еще один вопрос:

— Я все еще не могу понять, Принцесса, из-за чего взбесились наши приборы. Этот колоссальный объем поднимающейся свободной энергии, через которую мы прорывались… удары молний, прыгавших с неба на корабли и назад… Никогда раньше ничего подобного не видел.

— Я тоже, сэр, — выдал свой комментарий Трипио, — я думал, что сойду с ума.

— Мне тоже не приходилось видеть что-либо подобное, — задумчиво призналась Принцесса. — И я никогда не читала о таком явлении природы. На нескольких колонизованных газовых гигантах бывают штормы и посильнее, но такие яркие — никогда. И при этом всегда бывают сильные громовые раскаты. Мы были над плотным слоем туч, когда это произошло. И все же, заколебалась Лея, — что-то мне это напоминает. — Арту гудком выразил свое согласие.

— Думается, что те, кто установил сигнальную башню, — кто бы они ни были — могли бы заодно передавать предупреждение кораблям, чтобы избежать опасности.

— Да, — согласилась Принцесса. — Трудно представить, чтобы научная экспедиция или экспедиция любого рода была столь небрежна. Такое упущение — это почти преступление. — Лея медленно покачала головой. — Этот эффект… я почти вспоминаю что-то вроде этого… — затем улыбнулась уже другой улыбкой: — У меня голова все еще забита конференцией.

А должна бы, подумал Люк, быть забита только одной мыслью: добраться до этой самонаводящейся башни и надеяться, что там есть еще что-нибудь, кроме кучи механизмов. Вслух он сказал:

— Я понимаю, Принцесса.

Не сила, а более древнее, более сильно развитое в человеке чувство убеждало Люка в том, что за ними следят. Он обнаружил, что быстро оборачивается, пристально вглядываясь в деревья и туман позади и по обе стороны дороги. Ничто не ответило на его взгляд, но неприятное чувство отказывалось его покидать.

Однажды Лея поймала его на том, что он вглядывался во влажные заросли.

— Нервничаешь? — это был полувопрос-полувызов.

— Нервничаю, это точно, — отпарировал Люк. — Я нервничаю и боюсь, и жаль, черт возьми, что мы уже не на Серкарпусе. Лучше уж быть где угодно на Серкарпусе, чем бродить пешком по этим болотам.

Посерьезнев, Принцесса сказала:

— Человек учится принимать все, что уготовила ему жизнь, с самым лучшим, по возможности, настроем. — Она смотрела прямо перед собой.

— Именно этим я и занимаюсь, — признался Люк. — Принимаю все с самым лучшим настроем, на какой способен, — нервничаю и боюсь.

— Что ж, незачем смотреть на меня так, словно это МОЯ вина.

— Я разве это имел в виду? Я что-нибудь такое говорил? — возразил Люк чуть более жарко, чем намеревался. Принцесса бросила на него проницательный взгляд, и он проклял свою неспособность скрывать свои чувства. Из меня вышел бы дрянной игрок в карты, решил Люк. Или политик.

— Нет, но ты все равно что… — горячо начала говорить Лея.

— Принцесса, — мягко перебил Люк, — по рассчитанному вами местонахождению, нам еще далеко идти. Тот факт, что разные зубастые и когтистые штуки до сих пор не бросались на нас с каждого дерева, не означает, что такие существа здесь не водятся. Так что единственное, чего у нас нет, — это времени препираться между собой. Кроме того, проблема ответственности — это уже пройденный этап. Ее заслонила проблема выживания. Мы и выживем, да пребудет с нами Сила.

Ответа не последовало. Это само по себе уже обнадеживало. Они побрели дальше. В те моменты, когда Принцесса не могла этого видеть, Люк бросал на нее восхищенные взгляды. Растрепанная, покрытая ниже пояса грязью, она все равно была красива. Люк знал, что она переживает не из-за него, а из-за того, что может пропустить запланированную встречу с повстанцами Серкарпуса.

Самая темная ночь — это ночь, наполненная туманом, а на Мимбане все ночи были именно такими. Путники устроились на ночлег между раздвоенными корнями огромного дерева. Пока Принцесса разжигала костер, Люк и роботы соорудили прикрытие от дождя, натянув два плаща между обоими массивными корнями. Люк и Лея свернулись калачиком в поисках тепла и следили, как ночь старается пробраться сквозь языки пламени. Пламя ободряюще потрескивало вопреки туману и звукам ночи, хором звучавшим вокруг них Они ничем не отличались от дневных звуков, но под покровом ночи все, особенно, в чужом мире, приобретает оттенок ночной тайны и ужаса.