Осколок ока разума

— У тебя есть чувство юмора, это хорошо. Оно тебе пригодится. Чтобы зеленушки построили ЭТО? Ты, должно быть, все время проводишь в шахтах. А я — нет, — штурмовик раздувался от сознания собственной важности. — Я всегда стараюсь заниматься самоусовершенствованием. Как ты знаешь, — начал он, — в этом мире, кроме зеленушек, есть еще полуразвитые расы. Некоторые деградировали меньше, некоторые — больше. Какая бы раса ни построила это здание, — он указал ружьем на каменную крышу, закруглявшуюся у них над головами, — они давно уже вымерли. Во всяком случае, так установлено изысканиями Империи.

Они снова завернули за угол, и Люк пришел в восхищение от размеров постройки.

— Это здание превращено в шахтерские конторы и имперский штаб Мимбана, — солдат покачал головой. — Вы, шахтеры, мало что знаете, кроме собственной работы.

— Это точно, — согласился Люк, не Испытывавший угрызений совести, слыша, как поносят шахтеров. С тех пор, как он оказался в их обществе, они не слишком гостеприимно к нему относились. — Мы из тугого города, прибавил он для пущей убедительности.

Краткая вспышка дружелюбия у солдата прошла, и он холодно сказал:

— Вы, хронические скандалисты, — отчаянные вруны. То, что Империя мирится с некоторыми нарушениями дисциплины, чтобы дать вам отдушину, еще не значит, что этим можно злоупотреблять. Из-за тебя твоим же товарищам придется хуже, — он показал вперед на солдата, несшего мешок с оружием: Когда речь идет о смертоносном оружии, это уже не просто вопрос рабочей дисциплины. Вы за это ответите, и вам придется туго. Надеюсь, вы получите сполна, что заслужили.

— Спасибо, — сухо ответил Люк.

Один из шахтеров буркнул:

— Мы не виноваты. Парень с мечом и женщина втравили нас в это дело.

— А ну, заткнись, ты, — приказал сержант, — у тебя будет возможность самому высказаться в свою защиту перед капитаном-надзирателем Граммелом.

При этих словах Люк и Лея содрогнулись. Именно от Граммела предостерегала их Халла.

— Может, он проявит великодушие, — философски заметил сержант, здесь трудно найти хороших работников. Может, он оставит вам большую часть ваших пальцев.

— Жаль, что мы не расспросили Халлу об этом Граммеле поподробней, прошептал Люк.

— Да, Халла… — в голосе Принцессы звучало уныние, — она не очень-то надрывалась, пытаясь спасти нас.

— А что она могла сделать, — возразил Люк, — против имперских солдат?

— Наверное, ты прав. Но мне кажется, она могла бы попытаться, пожала плечами Лея. — Впрочем, наверное, нельзя винить ее за то, что она спасала свою шкуру.

— По крайней мере, Трипио и Арту не попались, — мягко прибавил Люк.

— Эй, если еще там сзади услышу разговорчики, я сам отрежу вам парочку суставов, — предупредил сержант.

— Как тебе понравится, если если тебя похоронят под четырьмя футами грязи эдак на часок? — бросила ему Принцесса.

— Не понравится, — спокойно согласился сержант. — А как тебе понравится, если твой хорошенький язычок отрежут низковольтным бластером?

Лея сдалась. У них и так достаточно неприятностей. Провоцируя солдат дальше, она ничего не выиграет. Она сосредоточила свой взгляд на центре спины сержанта, стараясь довести его до припадка. Но что-то было не заметно, чтобы ее действия оказали на него какой-либо эффект. «Наверное, под этим шлемом очень крепкие кости», — раздумывала Принцесса.

Они в последний раз свернули за угол и вошли в большое помещение. После спартанского камня внутри и снаружи сибаритское убранство этой комнаты подействовало, как шок. В интерьере щедро использовался искусственный и натуральный мех. Здесь присутствовали атрибуты комфорта, ассоциировавшиеся у Люка с мирами, гораздо более развитыми, чем Мимбан. Причем здесь их не афишировали, что доказывало, что обитатель этой комнаты считает их естественными аксессуарами.

В противоположном конце комнаты за не слишком внушительным и вполне функциональным столом восседал один-единственный человек:

— Ведите их сюда, сержант. — Его скучающий голос был сорван и звучал, как шелест гальки. Люк подумал, что у него, по-видимому, повреждены голосовые связки.

По сигналу сержанта семерых узников, включая шахтера с хромой и грубо забинтованной ногой, провели через комнату и поставили прямо перед столом.

Самым впечатляющим в Граммеле, подумал Люк, была реакция на него шахтеров. Все их хвастовство и развязность мгновенно испарились. Они стояли, глядя в пол, на стены, друг на друга, — куда угодно, только не на человека за столом, и переступали с ноги на ногу.

Хотя и незаметно, Люк старался рассмотреть этот персонаж, вызывавший почтительно-раболепное отношение у таких очерствевших людей, как пятеро шахтеров. Граммел изучал их, прикрыв голову и опираясь локтями на стол.

Капитан-надзиратель не прибавлял колорита окружавшему его интерьеру. Его лицо было бледным, как яичная скорлупа, и образ имперского офицера еще больше потускнел, когда он поднялся, демонстрируя скромное брюшко, мягко круглившееся под грудью, как замерзший водопад жира, терявшийся ниже пояса в складках мундира.