Осколок (СИ)

Наташа грустно опустила голову и шагнула в тень огромного платана. Улица называется Курортный проспект. «Проспектом», пожалуй, называют улицы значительно шире, но Курортный — вроде как самая главная автомобильная дорога в городе. А остановка — «Платановая аллея». Наташа была крохой — три года — мама брала ее с собой на Первомайскую демонстрацию. Даже фотография есть, черно-белая, где они с мамой нарядные точно на этом же месте. Мама держит малышку за ручку, а в другой руке у Натуси ниточки с воздушными шариками. Никогда уже не узнать, какого цвета они были… Детство прошло. Макс шагнул под платан вслед за девушкой.

— Отец подглядывает за мной, когда я в душе, — призналась она и отчего-то покраснела (Макс удивленно приподнял бровь). — Я уже две недели дома не купаюсь, только в санатории, беру с собой шампуни, чтоб голову там мыть… Кажется, он и раньше это делал, только я не замечала раньше… — Наташа всхлипнула и, гордо подняв нос повыше, прищурившись, отвернулась (Макс изменился в лице, похоже, ему это было еще неприятней, чем ей). — Каждый день я его поджидаю, и он непременно подглядывает, — бормотала Наташа. — Он знает, что я его обнаружила, но это ничего не изменило… — и вдруг, как в омут с головой, попросила: — Макс, забери меня к себе домой! Я больше не могу жить с родителями!

Он размышлял целых восемь секунд! Так мало — и так много! Смотрел Наташе четко в глаза, а она, как всегда, не знала, что в его синих глазах, какая мысль?

— А если я откажусь? — произнес он наконец.

— Я вернусь в Москву, — ответила Наташа спокойно и от этого словно равнодушно.

— Я просто так спросил, — помотал он головой. — Мне было интересно, — и грустно протянул: — Я предпочел бы, чтобы ты попросилась ко мне по другой причине…

— Я тоже предпочла бы, чтобы этот предлог был чистой выдумкой лишь для того, чтобы снова жить с тобой…

Максим печально кивнул:

— Хорошо. Давай, сегодня переночуешь у меня, а завтра днем поедем, заберем твои вещи оттуда?

Солнечный луч храбро прорвался сквозь непроходимую листву многолетних деревьев и скользнул по светлым волосам и ниже, по лицу Макса, подчеркнув готические черты его профиля. Это было так красиво, что Наташа улыбнулась и пожалела, что нет фотоаппарата.

— Ну, пойдем в клуб, — позвал мужчина и уже развернулся, не желая больше смотреть ей в лицо, но Наташа поймала его руку.

— Не хочу в клуб, — скромно заявила она. — Я не на дискотеку пришла, а к тебе. Пойду бродить вдоль моря… Хочу побыть одна. Потребность такая…

Максим безразлично разглядывал все четыре стороны света, было похоже, что глубоко в душе он обижен. Предложил Наташе сухо:

— Дать тебе ключ от квартиры? Или ты меня ждать будешь?

— У меня есть ключ от твоей квартиры! — улыбнулась она исподлобья.

— Почему же ты им до сих пор не воспользовалась?

Макс испытующе смотрел девушке в глаза. Почему не воспользовалась? Не хотела?

— Уважаю твои желания, — прямо ответила Наташа.

Мужчина кивнул в знак благодарности, но поверил или нет — было не ясно.

— Слишком долго не гуляй, — попросил он заботливо по старой привычке. — До темноты, ладно? Пообещай, а то я буду волноваться!

— Обещаю.

— Хорошо.

Развернулся и уверенной, независимой походкой пошел по направлению к клубу. Наташа смотрела вслед и теряла все остальные мысли, кроме той, что неизбежно возникает, когда чувствуешь недосказанность. Догнала его через несколько шагов, поперек тротуара, наперерез прохожим, местным и отдыхающим. Едва успела прикоснуться к его руке, как он остановился и обернулся. Кто-то, бухтя и раздражаясь, обошел их невоспитанную пару, а еще кто-то попытался их грубо подвинуть.

— Если бы ты был мне не нужен, — начала Наташа, невзирая на навязчивых горожан, — я подошла бы сейчас только попрощаться.

Наташа сжала его кисть, и Макс улыбнулся: обе ее ладошки помещаются у него в кулаке. Иногда он вот так возьмет их в плен, а свободной рукой делает, что хочет, и Наташа никак не может вырваться.

— Я люблю тебя, — продолжала девушка вполголоса, — может, как-то неправильно, но зато изо всех сил!

— У Кати вчера молочный зуб выпал, — сказал Макс (на первый взгляд — не в тему). — Столько рева было!

И Наташа, как никогда раньше, ощутила свою обособленность. Даже когда Инесса с ними жила, Наташа не чувствовала себя настолько далеко от своего мужа. Да, наверно, в восемнадцать лет она еще просто не готова иметь свою семью. Наверно, просто пока не может осознать всей значимости, всех аспектов, всех преимуществ и недостатков большой семейной жизни. Макс складывает в маленькую палехскую шкатулочку все молочные зубки Кати. Говорит, когда она вырастет, покажет ей эти запчасти. Каждый раз с каждым выпавшим зубиком и несопоставимо глобальным ревом повторяет Кате одно и то же: выпал зубик — значит, она становится взрослой. Катю это мощное оружие всегда утешает. Ей очень хочется быть взрослой.

Наташа опустила голову и, подойдя к любимому вплотную и напросившись на объятия, вздохнула:

— Твоя мама права, тебе надо было выбирать девушку постарше…

— Ничего, — успокоил парень, — твои молочные зубы тоже когда-нибудь выпадут.