Осколок в голове

– Он! – выдохнул кореец, выкатив от удивления глаза, да так и остался с открытым ртом.

– Похож, – подтвердил студент. – Только теперь у него глаз подбитый.

– Куда они поехали?

– Туда. Туда, – дружно замахали руками кореец и студент.

– Садитесь! – приказал сержант и, как только захлопнулись дверцы, резко газанул. – Куда идет дорога? – спросил он корейца.

– Токо к рисовым чекам. И к лагерю, где сейчас студенты.

– Голову они тебе разбили? – Федорчук стрельнул глазами в кучерявого студента.

– Нет. Это еще вчера. В степи кто-то напал.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее этот эпизодик опиши.

Пока Боня сбивчиво рассказывал свою историю, показались бараки. Уазик влетел в центр лагеря и резко затормозил перед капотом водовозки.

– Моя масина! Что с ней стало? – вскинув руки, запричитал кореец.

Бампер водовозки углом пробил стенку барака, осколки стекол валялись под колесами.

– Моя милиция меня бережет, – саркастически встретила Галя появление Федорчука.

Старший сержант окинул взглядом странную картину. Разбитая водовозка, протараненный барак. У распахнутой кабины пулураздетый Заколов. Он весь в пыли, локоть замотан окровавленной тряпкой.

Студент только мельком взглянул на милиционера, но от Федорчука не ускользнул его напряженный взгляд. Заколов склонился над лежащей девушкой. Красивое девичье лицо зверски разбито. Рядом молодой преподаватель и студентка, которая смотрит так, будто Федорчук в чем-то виновен. Сержант положил пальцы на рукоять пистолета.

– Что здесь произошло? – строго спросил Федорчук, опасливо посматривая на Заколова.

– Да, Галка. Объясни, в чем дело? Что это все значит? – Заколов обвел вокруг рукой.

– Откуда у тебя ребенок? – Галя напряженно смотрит на Тихона.

Сержант насторожился:

– Какой ребенок?

– В степи у этих подонков отобрал, – Тихон кивнул в сторону кухни. Он повернулся, но увидел лишь Анатолия с притихшим малышом на руках. – Где они?

– Они? Те двое из водовозки? Я их отвязала, – испуганно произнесла Галя.

Сержант проследил за взглядом Заколова и увидел Толика с ребенком.

– Малыш жив!? – вскричал он.

– Да. С ним все в порядке. Только пеленки бы переменить. Вот у меня еще осталось, – Тихон вытащил из кармана половину разорванной футболки.

– Ты пеленал малыша? – ласково удивилась Лиля.

– Пришлось. Давай помогу подняться, – предложил Тихон.

Девушка вскинула руки, молодой человек нежно обхватил ее и поднял.

– Только не смотри мне в лицо, – попросила Лиля. – Я, наверное, ужасно выгляжу.

– До свадьбы заживет, – пошутил Тихон и тут же покраснел. Какой свадьбы, с кем? Двусмысленно получилось.

Девушка тоже зарделась:

– Все равно не смотри. Я прошу.

Тихон внес Лилю в барак. Федорчук показал рисунок с толстяком Гале и Карасько:

– Он был здесь?

– Да, привез нам воду вместе с приятелем. Но их тоже связали.

– А я ничего не видел, – смутился Карасько. – Я, знаете ли, над диссертацией работаю. Уединился. Только когда водовозка приехала, решил за свежей водой выйти. Выглянул в окно, а тут такое! Что, думаю, предпринять. Прут от кровати вывернул, слежу, жду случая. А как машина на ребенка поперла – все, дальше ждать нельзя. Ну, выскочил…

– Где толстяк с приятелем? – Пропустив мимо ушей непонятные подробности, перебил Федорчук. Он понял, что двое преступников, укравшие ребенка, только что были здесь. Их требовалось срочно поймать.

– Я их развязала, – Галя развела руками. – А потом сюда кинулась. Вы не представляете, как я испугалась. Машина едет прямо на Тихона с ребенком, а Лиля вся в крови.

– Кто их связал? – Сержант уже с трудом представлял, что здесь произошло.

– Так он же, тот бандит. – И девушка и преподаватель кивнули на кабину водовозки.

Только тут Федорчук услышал какое-то кряхтение из кабины.

– Ой, я совсем забыта, – всплеснула руками Галя. – Вы знаете, у него пистолет!

Но эта информация уже устарела. Из отрытой дверцы кабины высунулся ствол.

– Мент, не двигаться. Шелохнешься – пуля в лоб. Усек? Вслед за стволом появилось испачканное кровью лицо со злыми колючими щелками глаз. Равиль вылез из кабины. Сержант милиции легко вспомнил приметы сбежавшего преступника Хасимова. В сводке Равиль был описан точно.

– Ах, ты, сука! – Равиль заметил Карасько и жестко пнул его. – А ты, мент, не дергайся. – Равиль вновь зло посмотрел на сержанта, сжимая оружие. – Пушка есть? Так. Сядь на землю. Сядь, я сказал! Правая лапа вверху, левой аккуратненько вынимаем ствол. Так, так, липшее движение – и я сделаю из тебя решето. А теперь пальчиками его ко мне бросай. Вот так. Молодец. Еще поживешь.

Равиль наклонился и подхватил второй пистолет. Лицо исказила улыбка безумно счастливого человека.

– Все сюда, козлы! Все на землю, рядом с ментом. Медленно и не рыпаться. И ты с ребенком – сюда! Сколько вас теперь у меня? Класс! То-то! Меня теперь слушать будем. Эй, кучерявый, а твоя башка мне знакома. Славно я тебе приложил пузырем! – Равиль рассмеялся. Чувствовалось, что все происходящее ему чертовски нравилось.

Из барака вышел Тихон. Он услышал последние слова бандита и напрягся.