Оскверненная

– Как ты думаешь, не разбудить ли нам торговца свечами? Рядом с его лавкой полно ящиков с большими крышками, только они заколочены. Один из ящиков нам подошел бы… У тебя есть деньги, сирРуарт?

Я кивнул:

– Сколько угодно. Повесь на место его фонарь, и мы разбудим хозяина.

Дек со своим неизменным добрым расположением духа сделал это, влезши на один из ящиков, а я начал стучать в дверь. Открывший ее человек был раздражен, как спугнутая с гнезда сорока, пока не увидел пригоршню монет. Я сказал ему, что мне нужно, и позволил ему заломить несусветную цену; в результате он не только вытащил гвозди, крепящие крышку ящика, но и снабдил нас несколькими досками и мотком веревки. Мы поспешили к краю причала.

Положив крышку ящика на водоросли, я осторожно влез на нее. Вода стала просачиваться в щели, но и только. Дек и Тризис передали мне бесчувственную Флейм, и я опустил ее на грубые доски. Даже под ее весом, добавившимся к моему, крышка почти не прогнула путаницу бурых стеблей. Я попробовал ступить с крышки ящика на водоросли и тут же увяз – но только по колено. Я чувствовал себя как аист, стоящий на трясине. Мне было совершенно невозможно передвигаться, не говоря уже о том, чтобы тянуть за собой крышку с ее грузом.

Я подумал о птицах – яканах с длинными пальцами, живущих на прудах. Утки с перепончатыми лапами тоже способны переваливаться по грязи… Я выбрался на причал и привязал к подошвам своих башмаков по дощечке и попробовал снова встать на водоросли. На этот раз я не увяз, но стало ясно, что идти будет нелегко.

– Давайка и ты, Дек, – сказал я. – Придется нам вдвоем тащить эту крышку.

Дек кивнул и последовал моему примеру. Тризис растерянно смотрела на нас.

– Я не умею плавать, – виновато сказала она. – Вы сможете тащить нас обеих – и Флейм, и меня?

Как раз в этот момент мы услышали приближающиеся крики. Это были, как я догадался, стражники. Они воспользовались другим трагом, чтобы спуститься…

Я протянул Тризис дощечку:

– Будешь помогать нам отталкиваться. Пора! – Тризис влезла на крышку ящика, а я привязал веревки к ее углам. Дек взялся за одну, я за другую, и мы одновременно сделали сначала один тяжёлый шаг, потом другой, таща за собой нагруженную крышку ящика. Тризис своей дощечкой отталкивалась сзади. Споткнувшись изза непривычной длины своего башмака, я понял, что должен не просто поднимать ноги, а сначала двигать их в сторону и только после этого – вперед. Как утка… Дек стал подражать мне.

– Плаватьто я умею, – сказал он, – только тут и плавать не в чем, верно?

Он был прав.

– А я и сам не знаю, умею плавать или нет, – ответил я. Я сделал еще три шага и зацепился за водоросль, побег которой поднимался над общей массой. Упав на четвереньки, я поежился, глядя, как в образовавшихся углублениях собирается вода. – Будем надеяться, мне не придется выяснить это на опыте, – пробормотал я.

Каждый мучительный шаг сопровождался бульканьем воды, словно выливавшейся из узкогорлого кувшина. Мы плескались, скользили, падали и бултыхались. Тризис решительно сжимала губы, но Дек ругался такими словами, каких мог наслышаться только в казарме в Лекенбреге. К счастью, ветер все еще завывал и хлопал парусами судов, пришвартованных у набережной. До нас долетали обрывки криков и приказаний и скрип досок причала, по которым бегали стражники. Мы видели раскачивающиеся в их руках фонари. Во тьме ночи, надеялся я, мы должны были оказаться невидимыми на фоне черной поверхности забитой водорослями гавани.

Когда я оглядываюсь на то потрясающее путешествие через Адский Ушат, отчетливее всего я помню страх. Не страх перед теми, кто нас преследовал, но ужас, вызванный водой и водорослями под нами. Каждый шаг, который мы делали, был еще одним вызовом несчастью, еще одним искушением судьбы, еще одной угрозой смерти… еще одним шансом уйти под эту скользкую массу, зная, что пути обратно не будет.

Была, конечно, и просто трудная работа. Каждый новый шаг означал, что нужно вытащить ногу из жадной хватки водорослей, тянувших к нам свои щупальца, пытающихся проглотить. Они походили на живое существо, раскинувшееся по всей бухте и подстерегающее неосторожных. Мы не сделали и тридцати шагов, когда почувствовали полное изнеможение; однако остановиться было нельзя. Нам нужно было покинуть Адский Ушат прежде, чем взойдет солнце.

Я все время думал: что, если гдето поблизости находится человек, обладающий Взглядом? Он увидит свечение дунмагии Флейм… она покажется ему ярким маяком, так же ясно сообщит о своем присутствии, как если бы кричала: «Я здесь! Я здесь!»