Оскверненная

Поэтому я задала вопрос о колонизации в каюткомпании за обедом. Ответы оказались и содержательными, и загадочными. Общее мнение сводилось к тому, что единство островов столь крепко, что бесполезно на них нападать: если вы пытаетесь завоевать одно островное государство, остальные кидаются на помощь. Да и зачем стараться, когда с островитянами, людьми доброжелательными, сообразительными и услужливыми, легко торговать? Конечно, это не так выгодно, как эксплуатировать колонию (эксплуатация – словечко Натана, против которого бурно возражали другие, полагающие, повидимому, что колонии больше получают от нашего благосклонного правления, чем дают нам), но по крайней мере не требует особых усилий. Райские острова далеко, и посылать туда войска накладно, а удерживать власть над разбросанными островами было бы просто кошмаром для любого… как это говорят моряки? Логистика.

Все эти рассуждения казались бы вполне разумными, если бы не одно… Как могли они так уверенно говорить о единстве островов, когда все, что я до сих пор прочла, свидетельствует о другом: острова отличаются друг от друга так же, как раковины, случайно подобранные на пляже, и яростно отстаивают свою независимость друг от друга с помощью суровых законов о гражданстве.

Здесь кроется тайна, и я твердо намерена проникнуть в нее до конца своего путешествия на Райские острова.

Глава 11 РАССКАЗЧИК – ЭЛАРН

В тот день случилось очень много такого, что изменило меня. Эларн Джейдон, проснувшийся утром, был совсем не тем человеком, который сел в баркас вечером; он уже никогда не станет тем же… Горечь и гнев боролись во мне с болью и… решимостью, пожалуй. То, как со мной обошелся отец, разъярило меня и превратило в более сильную личность, а не ослабило. К несчастью, в результате вырос и еще один слой кожи, отделявший меня от мира.

Баркас – в тот вечер отправлялся всего один – отошел от причала в темноте; единственная луна пряталась за облаком. Кроме меня и еще одного пассажира, на борту были впередсмотрящий, фонарщик и шестеро гребцов, ну и, конечно, обычные грузы. Успех всего заплыва зависел от впередсмотрящего; он направлял судно длинным веслом и выкрикивал указания гребцам, непонятные любому человеку, кроме члена Гильдии, но для нас означающие все: «баста», «копай слева», «веселись»… «гребень!». Это была тяжелая и ответственная работа.

С другой стороны, чтобы сидеть на веслах, человеку требовались только сила и способность быстро выполнять команды. Еще, наверное, требовалось терпение: при благополучном заплыве большую часть времени гребец держал весло на коленях, всегда начеку, но редко действуя, – баркас, направляемый искусным впередсмотрящим, двигала волна, а не гребцы. Поскольку впередсмотрящий обеими руками орудовал рулем, требовался еще и фонарщик, в обязанности которого входило направлять луч фонаря, сделанного из панцирей морских луковиц, на русло впереди баркаса. Хороший фонарщик никогда не отрывал взгляд от воды. Безопасность судна, груза и людей на борту зависела от него не меньше, чем от впередсмотрящего.

Каждый гребец мечтает о том, чтобы стать впередсмотрящим, однако для этого нужно полных пять лет просидеть на веслах, а потом еще несколько лет проработать фонарщиком, прежде чем можно будет рассчитывать на повышение. Это и было одной из причин того, что я предпочел полоз. Этот способ передвижения был гораздо увлекательнее и требовал ничуть не меньших умений. Многим так и не удавалось получить сертификат.