Оскверненная

– Чтото еще не так. Я чувствую себя изменившейся. Я и в самом деле изменилась.

Я сглотнул.

– Думаю, дело в том, что ты больше и не силв тоже. На самом деле ты… ээ… наверное, обладаешь теперь Взглядом… или скоро станешь обладать.

Я ждал ответа, но в тот день Флейм ничего больше не сказала. После обеда она попросила о ванне. Помогать с этим ей пришла матриарх, а потом, когда я вернулся с прогулки, Флейм уже спала. В ту ночь я уснул в кресле в ее комнате, спрятав голову под руку. Когда утром я проснулся, Флейм уже встала и сидела за туалетным столиком, глядя на себя в зеркало. Она была ужасно худой, почти невесомой.

Флейм не стала дожидаться, пока я с ней заговорю.

– Я все помню, – сказала она. – По крайней мере, до того момента, когда вы все вместе заставили меня проглотить снадобье там, в Бретбастионе. Что… что случилось с ребенком?

Мне с трудом удалось поднять глаза и встретиться с Флейм взглядом.

– Мы его убили.

– Вы в этом уверены?

– Да.

Выражение ее лица приободрило меня. Флейм испытывала облегчение.

– Я рада, – просто сказала она. – Это было чудовище. Он пожирал меня живьем.

– Да. – В тот момент, должно быть, оба мы подумали о том, нельзя ли было исцелить и младенца тоже, однако нам не захотелось углубляться в эту темную бездну. Ребенок был зачат в результате изнасилования; он был осквернен с момента зачатия. Задумываться о том, что мы могли бы действовать иначе, было чистым безумием.

Флейм сделала глубокий вдох и прошептала прерывающимся голосом:

– Мне так жаль, Руарт… Я ужасно, ужасно виновата… Я сделал шаг к ней.

– Ты ни в чем не виновата и ни о чем не должна жалеть. Дело было в дунмагии.

Флейм начала плакать, и я прижал ее к себе. Так мы простояли долго; голова Флейм лежала на моем плече, я обнимал ее и изо всех сил старался верить в то, что все будет хорошо…

Мы все еще стояли обнявшись, когда через некоторое время Дек принес завтрак. Он был, как всегда, жизнерадостен и переполнен вопросами – а также ответами на мои, даже не высказанные.

– Из Ступицы еще нет новостей, – сообщил он. – Все еще неизвестно, все ли в порядке с Блейз и Келом – пережили ли они наводнение…

Я кинул на него свирепый взгляд – мне совсем не хотелось, чтобы сейчас Флейм начала тревожиться о Блейз, но Дек остался безмятежным.

– Блейз? – переспросила Флейм, насторожившись. Ее голос прозвучал совсем как в прежние времена. – Она в беде? Зачем она отправилась в Ступицу? Этот подлый выродок Датрик сдерет с нее с живой кожу! У этой женщины водоросли вместо мозгов! И о каком наводнении вы говорите?

– У нее не было особого выбора – плыть в Ступицу или нет, – сообщил Дек. – Она была в кандалах…

Я поспешно перебил его:

– Это долгая история. Ей на выручку отправился Келвин. Я уверен, что с ней все в порядке. – Было так много всего, чего, на мой взгляд, Флейм пока еще не следовало знать. Она это, конечно, поняла: немного было такого, что я мог бы скрыть от Флейм Виндрайдер.

Подарив мне взгляд, который заставил мой язык прилипнуть к небу, она сосредоточила внимание на единственном человеке, который рассказал бы ей все как есть.

– Начни сначала, парень, – сказала она, – и ничего не скрывай. С того момента, когда мы расстались на Плавучей Заросли на Порфе. И не вздумай о чемто умолчать!

Потом, когда Дек уже ушел, Флейм потрясенно посмотрела на меня.

– Это изза того, – сказал я, – что ты сделала для нее, когда явилась в Крид. Ведь именно тогда… тогда и был зачат ребенок. Блейз хотела попытаться все исправить.

* * *

Через три дня Гильдия разрешила плавание по заливу. Блейз и Келвин прибыли первым же баркасом.

Райдер задержал Келвина в приемной: ему хотелось узнать, что произошло в Ступице, а Блейз ворвалась в комнату Флейм. Войдя, она помедлила, и на этот раз все ее чувства были написаны у нее на лице. Надежда, страх, радость – все то, что обычно Блейз скрывала, – быстро сменяли друг друга.

– Флейм, – сказала она и умолкла.

Они кинулись друг другу в объятия; Флейм всхлипывала, а Блейз неловко похлопывала ее по спине. Я вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, стараясь прогнать чувство ревности.

В том, как Флейм смотрела на Блейз, было нечто, чего не хватало в ее взгляде, когда она смотрела на меня. Полное доверие, полная открытость, отчаянная мольба об утешении… об оправдании. На месте Блейз должен был бы быть я.

«Счастливый конец бывает только в сказках, которые в гнездах рассказывают птенцам», – подумал я.

Мы радовались, конечно. Все последующие дни были наполнены радостью, когда мы удостоверились, что во Флейм не осталось и следа дунмагии, а силы начали к ней возвращаться. Мы радовались, когда она в первый раз засмеялась в ответ на какуюто шутку Дека. Мы радовались тому, что она не жалеет об исчезновение своего дара силва.