Осквернитель Соломон II

- Проклятье... близится к тому, чтобы покинуть нас, - он проговорил это с такими интонациями, будто это была заключительная глава чего-то хорошего, что происходило с ними до этого момента. – Сегодня, после того как мы изгоним демона, что отравлял жизнь семьям этого красивого города, мы отправим его обратно в ад.

Еще один взрыв аплодисментов.

- И он никогда вновь... не подвергнет... нас… пыткам.

Соломон приготовился, когда мужчина повернулся к нему, и, казалось, просто уставился на него. Его правая рука поднялась вверх, и толпа замолкла.

- Но прежде, чем мы сделаем это... - он неспешно направился к нему. - Королева говорит, что он должен узреть лик своего отца.

Тихое бормотание пронеслось в воздухе, когда он продолжил приближаться. Соломон смотрел со всей возможной для себя ненавистью, когда тот остановился перед ним и склонил покрытую черным капюшоном голову, кивая.

Он обернулся к безумной толпе и поднял обе руки.

- Принесение в жертву... требует еще большей жертвы. - Он снял капюшон, и внутренности Соломона скрутило. Мужчина медленно развернулся, на его лице играла безумная улыбка. - Но, чтобы принести в жертву сына, - прошептал он благоговейно, и его лицо исказила печаль, когда он не спеша приблизился и опустился на колени перед Соломоном, - это деяние требует огромной... любви.

Соломона охватил гнев, и он нанес удар головой прямо в морду этого чудовища.

Хруст ломающегося носа последовал за истошными криками Соломона, когда разгневанный Мастер поднялся на ноги с перекошенным от гнева лицом, резко взмахивая руками.

Две темные фигуры, которые напоминали по своей форме кегли, поспешно направились к Соломону, и Мастер прогремел: - Давайте начнем!

- Нееееееееет! Ннееееееееет, Мастер, нет! - Хаос умоляла его, хныча как ребенок.

- Не смей умолять его! - прокричал Соломон, со злостью посмотрев на мужчину. - И не смей называть его МАСТЕРОМ! Он - не твой Мастер и никогда не будет твоим Мастером, он – мошенник, подделка! - кричал Соломон, обращаясь к толпе. – Он - мошенник! Монстр! - Соломон дернулся вновь, когда маньяк начал приближаться к нему с антикварным и на вид острым лезвием в руках.

- Тебе лучше сидеть спокойно, сынок, - предостерег он его, - или я могу вонзить это слишком глубоко. - Безумец рассмеялся гортанным взволнованным смехом, обдавая лицо Соломона тяжелым и смердящим дыханием.

- А как насчет того, чтобы развязать меня и выяснить все по-мужски? - проскрежетал Соломон, стискивая пальцами края стула, пока Хаос безостановочно кричала.

Мужчина издал рык и выпрямился, показывая руками еще более загадочные знаки. На это раз раздалась другая песня. Пронзительный и ангельский напев отзывался идеальным эхом в огромном церковном зале. Словно открывая торжественный финал.

- Ах, - он подался в сторону звука всем телом, с прикрытыми глазами взмахивая лезвием. - Какая прелесть, - пробормотал он, возвращаясь к тому, чем занимался. - Нужно сбрить эти прекрасные волосы, чтобы я мог видеть, что делаю.

- Зачем ты это делаешь? - прошипел Соломон, крепко зажмурившись.

- Зачем я это делаю? - передразнил он его писклявым голосом. - Я до сих пор не могу понять, что увидела в тебе Королева. Ты - такая трусливая сучка. Весь в свою мамочку.

На него нахлынула новая волна ужаса при упоминании матери.

- Да что ты знаешь о моей матери, ты, кусок дерьма.

- О-о-о, я знаю достаточно, - проворковал он. - Она когда-то представляла для нас ценность, если ты не знал.

- Бред! Ты - лживый кусок дерьма!

- О, но это правда. Она была нашей шлюхой на протяжении нескольких лет, затем она убежала и влюбилась. ВЛЮБИЛАСЬ, - он щелкнул языком, демонстрируя отвращение. – О, нет, не в своего мужа, прошу заметить, нет, нет, нет. Она влюбилась в своего приемного мальчика. Ее маленького прекрасного Соломона Горджа. - Он посмотрел на него, чуть склонив голову. - Ну, Королева понимала, что это означает, - он кивнул, и глубокая морщина пролегла на его уродливом лбу. - Она собиралась скрыть тебя от нас. Но мы не могли позволить этому произойти, ведь не могли же?

Соломон издал истошный крик и резко подался головой в его сторону, мужчина отпрянул назад.

- О-о-о, - проговорил он глубоким покровительственным голосом. - Как некрасиво, сынок. - Он резко провел по голове Соломона лезвием, нанося глубокие раны, а Соломон стискивал зубы и старался уклониться от порезов. - Не волнуйся, - наконец, проговорил мужчина, тяжело выдыхая. - Вскоре ты не вспомнишь ничего из этого, папочка позаботится, чтобы все плохие воспоминания ушли.

Соломон крепко зажмурился и с силой вцепился пальцами в стул, пока его голову обривали наголо.

- Пожалуууууууйста! - пронзительно закричала Хаос. - Я сделаю все, что ты пожелаешь. Возьми меня, возьми меня!

- Тебя уже использовали, дочь моя! - гневно ответил он, развернувшись к столу, стоящему справа. - Из тебя было взято столько, сколько мог дать один сосуд, и ты исчерпала себя. Ты использована! Без остатка!