Осквернители (Тени пустыни - 1)

- Лечишь? Верблюду посоветовали ковры ткать. А он спросил: "А передними ногами ткут или задними?"

- Лечить - не к небу лестницу приставлять. Не мечеть проглотить, послышался из палатки голос Алаярбека Даниарбека.

- Что ж! Валяй! Признаю одно лекарство - спирт. Дезинфекция внутренностей. Поехали мы в Бамруд кое-кого встретить да джейранчиков пострелять. Дней десять - двенадцать назад. Приглянулась ему там одна кочевница. Уединился. Весь вечер шептался. Головку сахара-рафинада ей подарил. Галантный кавалер. Ну да его дело. Ночью вдруг будит: посмотрите, что такое? Я знаю. Эти укусы ни одеколон, ни аммиак, ни ваш ляпис не возьмет. Ранки образуются, а потом через месяц снова откроются. Зуд невыносимый. Сам в Сеистане нарвался, когда телеграф строил. Покусают, гады, а спустя там положенный срок - тошнота, температура сорок один и два, бред, галлюцинации. Чуть не подох. А потом раз десять лихорадка возвращалась. Замучила.

- Клещевой тиф. Возбудитель... ор-нито-дорус, - повторил Алаярбек Даниарбек, выходя из палатки, - прошу, больше не берите спирта. Петр Иванович не любит, если спирт берут без спросу.

Он отобрал бутылку у Орбелиани. На всякий случай тщательно закрутил притертую пробку, а бутыль спрятал в походный шкафчик и замкнул его на ключ.

- Ну, а как дичь? Какая? Четвероногая? Или двуногая? - вдруг спросил Алаярбек Даниарбек.

Орбелиани уставился на него:

- Эй, что ты сказал про двуногих? Что ты знаешь? Что тебе за дело?

Алаярбек Даниарбек чуть усмехнулся:

- Двуногая дичь разная бывает... Улар тоже двуногий. А птица.

Аккуратно расправив значок с красным крестом на флагштоке, маленький самаркандец удалился в свой чадыр.

Больному и к вечеру не стало легче. Старик Мерданхалу совсем приуныл. Он сидел на корточках перед белой палаткой и тоскливо посматривал то на трепещущий флажок с крестом, то на чадыры. Из белой палатки доносились вопли и бормотание, а среди чадыров сонно бродили очень красивые и очень грязные хезарейки.

Алаярбек Даниарбек сидел с Мерданхалу у входа в брезентовый приемный покой и молча вырезывал уратюбинским ножом лопаточку для чистки ушей от серы и не спускал глаз с лица больного. Во взгляде маленького самаркандца читался испуг и смятение.

Алаярбек Даниарбек не расположен был к разговорам. Экспедиция стояла лагерем у хезарейских колодцев Гельгоуз более двух недель, и все, о чем можно было говорить, они с Мерданхалу уже переговорили. Они изрядно надоели друг другу. Восточная вежливость не позволяла, упаси господь, показать это в чем бы то ни было.

Они сидели рядом, ненавидели друг друга и от скуки прислушивались к бреду Джаббара ибн-Салмана. В бреду его, темном, как темная вода Гильменда, как и во всяком бреду, несомненно, крылись бессчетные тайны, но Алаярбек Даниарбек, увы, почти ничего не понимал. Лишь кое-что у него задерживалось в памяти.

"...Плещет, плещется... море... Откуда вы прибыли, сэр... Сэр, волны. Плеск... Где вы путешествуете, сэр?"

Дальше больной заговорил на неизвестном языке, и Алаярбек Даниарбек перестал его слушать. Только глаза его совсем округлились. Он все думал. И вдруг бред больного снова вошел в сознание маленького самаркандца. В бреду Джаббар убеждал кого-то по-персидски:

- Полчища русских... Чингисханы с пулеметами... враги персы! Сэр, отец. Крестоносец, сэр... крестоносец, сэр, с мечом... Лоуренс аравийский, сэр, туркестанский крестоносец... Туркестанский Лоуренс... Туркестанский сэр... Плещется море... Уэльс...

- Что такое крест... кресто... носец? - спросил Алаярбек Даниарбек у подошедшего Орбелиани.

Распаренный дневным сном и спиртом, князь мутно поглядел на Алаярбека Даниарбека и зевнул.

- Крестоносец? А при чем тут крестоносец?

- А вы послушайте! - Алаярбек Даниарбек мотнул головой в сторону палатки.

Послушав, князь решил:

- Бредит. Ужасно бредит. Дай ему пятьдесят граммов спирту. Перестанет чушь пороть.

А Джаббар бредил:

- Караван... Держите караван! С библией завоевали мир... Пейте с чайной ложки цивилизацию... чайная ложечка дальнобойных винтовок... Рядовой Шоу, подойдите сюда... Англосакс Шоу, подойдите сюда... Англосакс Шоу, стать смирно... Любите библию, рядовой Шоу?.. Вы король, господин полковник... король Хусейн. О, Хусейн... Хусейн, где твои легионы? Бисмилля-и-рахмани архим... Встать смирно, рядовой Чингисхан... Стреляй, князь, стреляй... уходят... стреляй по персам... Персы рабы... не верьте... Стреляйте, князь, вон караван... Какие у дервиша глаза... Дайте ему ложечку цивилизации...

И он снова забормотал на непонятном маленькому самаркандцу языке.

- Сон - маленькая смерть, - пробормотал Алаярбек Даниарбек. - Во сне человек видит потусторонний мир. У араба плохие сны. У араба нечистая совесть.

Глубокомысленные сентенции Алаярбека Даниарбека не произвели на князя-телеграфиста ни малейшего впечатления. Он напряженно вслушивался в бред Джаббара.

- На каком языке он говорит? - спросил без особого любопытства самаркандец.

Усмешечка покривила губы князя.

- С потусторонним миром он предпочитает беседовать по-английски.

И вдруг улыбка сошла с его лица, и он нахмурился.