Ослепительный оскал

- Это не важно. Он думал, что между мной и Люси что-то есть, и потерял голову. Мальчик был вне себя.

- Конечно. Это часть моей версии. Он тип эмоциональный. Я не считаю это преднамеренным убийством. Нет, это преступление под действием страсти, убийство второй степени. Он ворвался и прирезал ее. А может быть, он вытащил ключ из ее сумочки, когда они вместе ехали в машине. Во всяком случае, ключа у нее не было. Он впал в ярость, зарезал ее и убежал. Потом вспомнил про нож и вернулся за ним.

- Ваша версия отвечает лишь фактам. Подозревать же вы должны совсем другое.

Однако я подумал, что раз Брейк обнаружил такой мотив как ревность, то все у него пойдет как по маслу.

- Вы не знаете этих людей так, как я. Я имею с ними дело каждый день.

Он отстегнул запонку с левой манжеты и обнажил тяжелую веснушчатую руку. От запястья к локтю змеился белый шрам.

- Тип, наградивший меня этой штукой, подбирался к моему горлу.

- Значит, получается, что Неррис мясник?

- Очень может быть.

Насмотря на впечатляющий шрам, слова Брейка звучали неубедительно. Жестокий мир, за который и против которого он боролся, не устраивал его также, как и любого другого, и он это знал.

- А я так не думаю. Слишком много людей интересовались Люси. Я бы не остановился на первом подозрении. Все не так просто.

- Вы меня не верно поняли, - возразил Брейк. - Я считаю, что мальчишка действительно виновен. За тридцать лет я насмотрелся на их лица и наслушался их болтовни.

Он мог бы этого не говорить. Все тридцать лет были ясно видны на нем, как кольца на спиленном дереве.

- Да, я по-прежнему стою за убийство второй степени. Вот так. Это мое убеждение. Убийство второй степени.

- Убеждение в виновности - штука сложная и можно сказать психологическая.

- Нет уж, позвольте. У нас голые факты. Мы набрасываемся на него с вопросами - он пытается убежать. Мы ловим его и привозим назад, а он не хочет говорить. Я пытаюсь с ним поговорить - он молчит. Спроси его, плоская ли земля - он не ответит ни да, ни нет.

- Как вы с ним обращались?

- Даже пальцем его не тронул, и вообще никто ему ничего не повредил.

Брейк опустил рукав и застегнул запонку.

- У нас свои психологические методы.

- Где он?

- В морге.

- Но это несколько необычно.

- Для меня - нет. У меня в этом городе в месяц по убийству, а иногда по два. И я их раскрываю, понятно? Большую часть. Обстановка в морге такая, что развязывает языки убийцам быстрее, чем любое другое средство.

- Психология.

- Вот это я и говорю. Ну, так что, играете со мной заодно или будете плакаться в тряпочку? Если вы со мной заодно, поедем туда вместе и посмотрим, готов ли он говорить.

20

На двери стоял номер 101. Комната, находящаяся за ней, была без окон, с низким потолком и бетонным полом. Когда дверь за нами плотно закрылась, мы очутились как бы в очень глубоком склепе. Каблуки Брейка звонко стучали по бетонному полу. Когда он приблизился к единственной в комнате лампочке, его тень легла у моих ног.

Лампа была конусообразная, тусклая. Она висела на передвижной штанге над каталкой с резиновыми колесиками. На каталке под белой простыней лежала Люси. Лицо ее было открыто и обращено к Алексу Неррису. Он сидел на стуле у дальнего конца каталки, неотрывно глядя на лицо мертвой женщины. Его правая рука была скована с ее рукой тонкой стальной цепочкой, отливающей голубым. Механизм системы охлаждения, скрытый в бетонной стене, тикал и постукивал как уходящее время. За двойными стеклянными дверями морозильника лежали, в ожидании судилища, другие накрытые простынями тела на пути к уже близкому аду. И холодно было как в аду.

Полицейский в форме, сидящий напротив Алекса, встал и поднял руку в небрежном приветствии.

- Доброе утро, лейтенант.

- Ну, что, устраиваете здесь поминки, Шварц?

- Вы велели мне не трогать его. Как вы сказали, я предоставил природе взять свое.

- Ну, и она взяла?

Брейк остановился над Алексом, крупный и непроницаемый.

- Теперь вы хотите сделать заявление?

Алекс медленно поднял голову. У него было утомленное лицо. Перипетии прошедшей ночи забрали плоть с его висков и скул. Его широкие, хорошо очерченные губы раздвинулись и снова сомкнулись, не пропустив ни единого звука.

- Хотите сидеть так весь день?

- Ты слышишь, что тебе сказали? - проворчал Шварц. - Он не врет. Будешь сидеть здесь, пока не заговоришь. Через час судебный доктор будет ее резать, доканчивать твою работу. Может быть, хочешь занять место в первом ряду?

Алекс не прореагировал ни на слова Брейка, ни на слова его помощника. Его взгляд снова обратился к лицу умершей и уже не отрывался от него. Под жестким безжалостным светом ее волосы сверкали как металлическая стружка.

- Что с вами, Неррис? В вас умерли все человеческие чувства?

В этой таинственной тишине голос Брейка прозвучал почти жалобно, словно согласившийся на все юноша победил Брейка его же оружием.

- Брейк.

Это слово подействовало на него сильнее, чем я предполагал.

- Что вас там гложет?