Ослик Иисуса Христа

Выручка от продажи эксклюзивных аппаратов пошла на помощь пострадавшим от падения Апофиса (в основном это население западных территорий США и островов в Тихом океане). В дальнейшем подобная благотворительность станет обязательной программой Club of Virtual Implication, а слоган «We choose freedom!» («Мы выбираем свободу!») – их основным рекламным слоганом.

Мы выбираем свободу… «Что ж. Незатейливый выбор (свобода или унижение). Не здесь ли и кроется главная трудность?» – задавался вопросом Джони Фарагут, комментируя решение коллег. И тут же отвечал: «Чем меньше вариантов, тем сложней выбор и тем отчётливей проявляются качества человека».

Тогда-то Ослик и обратился с письмом к Милану Кундере. Тот давно уже умер, правда, но что с того? Образ писателя так и витал в атмосфере Марса (вперемешку с пылью из оксида железа).

Письмо основывалось на событиях 2011 года («Снежная революция» в Москве, период надежд и разочарований). Выкроив время (независимое пространство – интервал вдохновения), Генри сформулировал, – по крайней мере, как он представлял себе, – суть принципиального выбора (в том числе между свободой и унижением). «Любая проблема, – озарился он, – может быть разрешена весьма просто: задумавшись о ней, надо привести себя к удовольствию от её решения», – (короткая юбка, чулки с резинкой) и тут же переключился на чешского писателя.

«Здравствуйте, Милан Кундера, – писал Ослик. – Надеюсь, вы читаете по-русски и это письмо не приведёт вас в замешательство. Хотел сказать вам спасибо за ваши книги (и, разумеется, за то, что вы есть). То и дело перечитываю их, а перечитывая и размышляя над ними, испытываю перманентный страх перед будущим. Да и как не испытать его в самом деле (?) – жить в России не мёд. Жить вообще не мёд, и если бы не воображение, то и жить было бы незачем. Разве нет?»

Ослик давно уже хотел написать Кундере, но так и не найдя адреса, всё ждал. Ждал не зная чего. Вот и дождался. Как выяснилось, всё дело в порыве.

В этом месте он включил «Дарвин Аллигатор» и, настроив его на необходимые профили Интернета, получил вполне осязаемый образ писателя. Как Генри и предполагал, Милан Кундера предстал весьма одухотворённым, с ироничным выражением на лице и с традиционной сигаретой у рта. Сигарета, тонкие пальцы и пуловер поверх рубахи с расстёгнутым воротом.

Спустя минуту Ослик задумался.

За окном обсерватории кружилась пыль. С учётом марсианского холода песчаная буря напоминала метель, и Генри мысленно перенёсся в 15 декабря 2012 года. В тот день (стоял мороз, задувал ветер) он явился на запрещённый «Марш свободы» и за неимением других идей возложил к Соловецкому камню оранжевую герберу, купленную в переходе метро. «Эта гербера и до сих пор там лежит», – вообразил Ослик и чуть погодя добавил к письму ещё кое-что.

«А тут недавно, – записал он, – пришёл я как-то к Яузе у акведука и приметил там одного селезня. Похоже, селезень был не в себе: забился в кусты и невзирая на оживление в своей стае с любопытством разглядывал меня».

Виртуальный образ Кундеры неожиданно встрепенулся. Казалось, писателя заинтересовал рассказ. Он улыбнулся, взглянул на Генри и предложил сигарету:

– Хотите?

Нет, Ослик не хотел. За окном по-прежнему кружился «снег».

«И о чём только думал селезень? – продолжил он. – Через минуту тот открыл было клюв, но тут же закрыл его и отвёл взгляд. Да и что тут скажешь? Возложить герберу к памятнику жертвам репрессий – вот последний способ прислониться к здравомыслию. Ни селезню, ни мне сказать было нечего», – закончил Ослик и распрощался.

Эпилог

Распрощался, да не совсем. Письмо, адресованное Милану Кундере (вполне приземлённое, надо сказать, письмо), как ни странно придало Ослику сил и, в сущности, стало началом его метафизической мутации. Он словно преодолел марсианский дискомфорт и теперь мог спокойно рассчитывать на собственные силы.

Наконец-то он приспособился не только физически (вопрос дисциплины – игра в «козла» пошла на пользу), но и эмоционально. Ослик обрёл душевное спокойствие – столь редкое на Земле, а уж на Марсе и подавно. Образно выражаясь, главное противоречие между Фрейдом и Юнгом (противоречие между конструктивным и ирреальным) успешно разрешилось за счёт компромисса. Сам же Генри сформулировал ситуацию так: магазин для взрослых «Основной инстинкт» и Евангелие в витрине «Букиниста» (магазин по соседству) ничуть не мешают делу, если только их не сталкивать намеренно.

Спустя время пригодилось и письмо (письмо, обращённое к любимому писателю). Текст вошёл составной частью в одно из «марсианских» эссе Генри Ослика под названием «Не прислоняться!» С каждой новой работой он всё больше увлекался. За эссе последовали рассказы. Ослик возобновил занятия живописью и даже подумывал об иллюстрированном романе. Так что в творческом плане Генри, можно сказать, повезло.