Ослиный мост (сборник)

Мы знаем пример Коммуны, мы знаем все рассуждения основателей марксизма в связи с нею и по поводу нее. На основании этого материала я разбирал, например, вопрос о демократии и диктатуре в своей брошюре «Государство и революция», написанной до Октябрьского переворота. Об ограничении избирательного права я не говорил ни слова. И теперь надо сказать, что вопрос об ограничении избирательного права есть национально-особый, а не общий вопрос диктатуры. К вопросу об ограничении избирательного права надо подходить, изучая особые условия русской революции, особый путь ее развития. В дальнейшем изложении это и будет сделано. Но было бы ошибкой заранее ручаться, что грядущие пролетарские революции в Европе непременно дадут, все или большинство, ограничение избирательного права для буржуазии. Это может быть так. После войны и после опыта русской революции это, вероятно, будет так, но это необязательно для осуществления диктатуры, это не составляет необходимого признака логического понятия диктатуры, это не входит необходимым условием в историческое и классовое понятие диктатуры.

Необходимым признаком, обязательным условием диктатуры является насильственное подавление эксплуататоров как класса и, следовательно, нарушение «чистой демократии», т. е. равенства и свободы, по отношению к этому классу.

Так и только так может быть поставлен вопрос теоретически. И Каутский тем, что он не поставил так вопроса, доказал, что выступает против большевиков не как теоретик, а как сикофант оппортунистов и буржуазии.

В каких странах, при каких национальных особенностях того или иного капитализма будет применено (исключительно или преимущественно) то или иное ограничение, нарушение демократии для эксплуататоров, это – вопрос о национальных особенностях того или иного капитализма, той или иной революции. Теоретический вопрос стоит иначе, он стоит так: возможна ли диктатура пролетариата без нарушения демократии по отношению к классу эксплуататоров?

Каутский именно этот, теоретически единственно важный и существенный, вопрос обошел. Каутский приводил всякие цитаты из Маркса и Энгельса, кроме тех, которые относятся к данному вопросу и которые приведены мной выше.

Каутский разговаривал обо всем, что угодно, обо всем, что приемлемо для либералов и буржуазных демократов, что не выходит из их круга идей, – кроме главного, кроме того, что пролетариат не может победить, не сломив сопротивления буржуазии, не подавив насильственно своих противников, и что там, где есть «насильственное подавление», где нет «свободы», конечно, нет демократии.

Этого Каутский не понял.

* * *

Перейдем к опыту русской революции и к тому расхождению между Совдепами и Учредительным собранием, которое (расхождение) привело к роспуску учредилки и к лишению буржуазии избирательного права.

Советы не смеют превращаться в государственные организации

Советы, это – русская форма пролетарской диктатуры. Если бы теоретик-марксист, пишущий работу о диктатуре пролетариата, действительно изучал это явление (а не повторял мелкобуржуазные ламентации против диктатуры, как делает Каутский, перепевая меньшевистские мелодии), то такой теоретик дал бы общее определение диктатуры, а затем рассмотрел бы ее особую, национальную, форму, Советы, дал бы критику их, как одной из форм диктатуры пролетариата.

Понятно, что от Каутского, после его либеральной «обработки» учения Маркса о диктатуре, ждать чего-либо серьезного нельзя.

‹…› рассуждение Каутского есть гвоздь всего вопроса о Советах. Гвоздь именно в том, должны ли Советы стремиться к тому, чтобы стать государственными организациями (большевики в апреле 1917 года выдвинули лозунг: «вся власть Советам» и на конференции партии большевиков в том же апреле 1917 года большевики заявили, что не удовлетворяются буржуазной парламентарной республикой, а требуют рабоче-крестьянской республики типа Коммуны или типа Советов); – или Советы не должны стремиться к этому, не должны брать власти в руки, не должны становиться государственными организациями, а должны оставаться «боевыми организациями» одного «класса» (как выражался Мартов, благовидно прикрашивая своим невинным пожеланием тот факт, что Советы были под меньшевистским руководством орудием подчинения рабочих буржуазии).

Каутский повторил рабски слова Мартова, взяв обрывки из теоретического спора большевиков с меньшевиками и перенеся эти обрывки, без критики и без смысла, на общетеоретическую, общеевропейскую почву. Вышла такая каша, которая у каждого сознательного русского рабочего, если бы он ознакомился с приведенным рассуждением Каутского, вызвала бы гомерический смех.