Осман. Его маленькая слабость

Каришка просыпается и начинает ворочаться в коляске, и это приводии меня в чувство. Мы все еще стоим в прохладном подъезде, и я же вижу, что состояние Ульяны сейчас крайне не хорошее, не время для моих нотаций и реплик вроде «а я же говорила».

— Уль, идем внутрь зайдем, успокоимся и поговорим.

Ульяна еще раз всхлипывает и послушно берется за ручку своего чемодана.

За все время нашей с ней дружбы я не видела ее такой… сломленной, такой разбитой…

Уже позже, сидя на нашей с Васей маленькой кухне, Ульяна наконец рассказывает мне все, что с ней произошло за эти две недели. Слушаю ее и содрогаюсь от ужаса.

— Девочка моя, бедная моя! — накрываю ее ладошку своей.

Каринка агукает в ответ, словно понимает нас.

— Не могу поверить, что Боря… что он сделал такое. Он вышвырнул меня на улицу, переписав на себя все имущество и наш бизнес. А потом еще и приказал своим ребятам преподать мне урок.

Уля отворачивается в сторону окна, и я вижу, как у нее на глазах блестят слезы.

— Урод!

Не могу сдержаться! Это же надо так! Вот, что значит, связаться с абьюзером. Никогда бы не подумала, что это новомодное слово буду употреблять в ряд с именем своей лучшей подруги.

Подруги, которая всегда отличалась боевым характером.

— Я думала, они меня не оставят в живых…

— Тебе нужно обязательно сходить в отделение и написать заявление на Бориса, снять побои…

— Не могу, Поль, не могу.

По щекам Ули ручьем текут слезы.

— В смысле не можешь?

Нет, я сейчас реально ее не понимаю, без шуток.

— Я… Поль, это же Боря… Он… Он не такой. Должно быть, кто-то его подговорил, заставил. Я не могу так с ним поступить.

— Уля! Очнись, девочка, он тебя бросил. И не просто бросил, а вышвырнул, как собачонку! И оставил с голой задницей, как я понимаю.

— Я же… Я люблю его, Поль, — а голосок у самой жалобный-жалобный, и взгляд как у затравленного зверька.

Я еле сдерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Это очень тяжёлый случай, но… разве я сама недавно не была в такой же ситуации?

Ну, по правде говоря, и сейчас я недалеко ушла, ага.

— Уля, нельзя оставлять его безнаказанным. Ты себя в зеркале видела?

Мотает головой и залпом выпивает содержимое стакана. Да, пришлось немного подлить ей в сок кое-что покрепче, из папиных запасов.

— Ой! — Ульяна заходится кашлем, морщится, пытается отдышаться. — Убить меня решила, Огнева?!

— Да, добиваю за твоим бывшим. — Не могу вовремя прикусить язык.

Но я знаю, что Улька на меня не в обиде. Мы с ней столько всего пережили, что страшно вспомнить.

Было все: и огонь, и вода, и медные трубы. А слово «обида» мы и вовсе выкинули из своего лексикона.

— Поль, можно я у тебя поживу немного? — смотрит жалобно и немного виновато.

— Конечно! Оставайся сколько тебе будет нужно. Ты же знаешь, мой дом — твой дом.

— Спасибо, родная!

Улька порывисто меня обнимает, а потом переключается на Каришку, которая тянет к ней ручки.

— Я ведь так и не смогла Боре наследника родить, он все хотел. Сначала нам некогда было, мы бизнес строили. Точнее, он строил, а я была его брендом, лицом компании. А когда пришло время… Я думала, что малыш появится и все наладится, даже полное обследование сделала, вылечила все свои болячки.

Чувствую, как Каринка притихла. Моя малышка, все-то она понимает, видит, что тете сейчас очень плохо.

— Уль, может быть, прозвучит очень грубо, но… Все, что ни делается, все к лучшему. Этот твой Борис… Как по мне, он и ногтя твоего не стоит.

Ульяна молчит, только вытирает мокрые дорожки слез тыльной стороной ладони.

Нет, сколько можно сырость разводить? Нужно принимать кардинальные меры.

— Так, подруга, подержишь малышку?

— Я… — Ульяна даже икает от удивления.

— Ну ты же мне еще подруга?

— Да.

— Вот, тогда держи. — Передаю ей лопочущую на своем, на малышковом Каришку, которая между прочим с огромной охотой идет к тете на ручки.

А вот тетя выглядит очень испуганной и растерянной.

И кто мне тут говорил о наследниках богатому мужу и детях? Да, хочешь проверить готовность к материнству, просто дай подержать ребенка.

Шучу, конечно.

Но, зная Ульяну, с уверенностью на все девяносто процентов могу сказать, что материнство наскучит ей уже на следующий же день. Она любит все эти богемные тусовки, шоппинг в Милане и как ни странно, свою работу стоматологом.

Я ухожу в ванную, но не задерживаюсь там долго. Кажется, отношения между двумя прекрасными дамами складываются как нельзя лучше.

Это хорошо, радует.

Потом из школы возвращается Васька, в чьих глазах столько восторга от первого учебного дня, что я немного приободряюсь и даже позволяю себе забыть сегодняшний разговор с другом Османа.

Встреча с Улей тоже действует на нее положительно.

В какой-то момент мы втроем (простите, вчетвером) так увлекаемся разговором, что напрочь забываем про время. Меня отвлекает входящий, который оказывается от Багрянцевой.

Наверное, звонит насчет документов Василисы.

Так и есть. Обещаю ей, что отправлю через сестру, но та просит по возможности лично завести к ней в школу и еще уладить кое-какие формальности с бумагами на перевод.

Удивительная женщина.