Осмелься

Прежде чем постучать, я поворачиваюсь к Лохлану и рассматриваю его обычные джинсы и свободную льняную рубашку с коротким рукавом, расстегнутую почти до пупка, с двумя серебряными цепочками, висящими на груди. Его взъерошенные длинные волосы разметались по плечам после езды с опущенными окнами.

"Хм…" Я внимательно изучаю его, прежде чем застегнуть рубашку почти до конца, кончиками пальцев касаясь его горячей кожи. Затем я провожу пальцами по его волосам, немного сдерживая их и заправляя за уши. Он покорно стоит с призрачной улыбкой и позволяет мне возиться с ним. Его глаза смотрят вдаль, словно он вспоминает, как я в последний раз запустила пальцы в его волосы. Как он стонал мое имя и как я сводила его с ума. Как он сводил меня с ума.

Я пытаюсь очистить голову от голодных звуков, сглатывая. "Теперь ты подходишь для бабушки".

Я вхожу в дом, и моя бабушка шаркает к двери, чтобы поприветствовать нас, и взволнованно вскрикивает, когда видит Лохлана. Она протягивает широкие руки, и мне приходится наклониться, чтобы обнять ее. Затем она обнимает его, целует и гладит по щеке.

"Миссис Райт". Он вручает ей букет, и она сияет, как девушка, которую пригласили на бал. Ее глаза прищуриваются, когда она подносит розы к носу и делает глубокий вдох.

"Чики!" — кричит она через плечо сестре. "Принеси еще один комплект кресел для нашего мальчика".

"К сожалению, я не могу остаться, но я не могу упустить шанс увидеть самую красивую женщину в Джун-Харборе", — ласково говорит он.

Она подмигивает. "Знаешь, ты всегда был моим любимым мальчиком Фокси". Он гордо смеется и прощается, направляясь обратно по кирпичной дорожке.

Зайдя вслед за бабушкой внутрь, я закрываю дверь, и она бросает на меня знающий взгляд. "Я не верю ни единому слову из того, что люди говорят об этих мальчиках".

Кэш нанял меня вскоре после бурного и получившего широкую огласку суда над его отцом, обвиненным в убийстве губернатора. Родители предостерегали меня от того, чтобы связываться с подобной семьей, но мне было шестнадцать, и я отчаянно жаждала независимости. Я и представить себе не могла, что работа хостесс приведет к карьере и второй семье психопатов с булочками с корицей.

"Я знаю, бабушка". Кэш уже много лет дарит мне цветы для нее и каждую неделю говорит одно и то же. Я иду за ней на кухню, чтобы взять вазу. Не знаю точно, как я здесь оказалась, доставляя розы бабушке от самого отъявленного гангстера на Восточном побережье.

Наверное, я просто никогда не уезжала. Меня не волновали слухи об их преступной деятельности — большинство из них правда, — потому что я была здесь, чтобы делать работу и зарабатывать деньги. Кэш меня не пугал, и меня не пугали другие его дела, потому что я знала, что никогда не буду в них участвовать. Четырнадцать лет спустя я так и не сделала ничего.

"Посмотри, что подарили мне мои парни, Ронни, — поддразнивает она моего папу, протягивая ему букет.

"У тебя сколько угодно парней, но муж у тебя только один", — отвечает он. "А теперь давай их сюда, не хочу, чтобы ты поранила эти милые ручки".

Я наполняю вазу водой, пока он подрезает листья и стебли. Я ставлю ее перед ней, и она берет у него каждую розу и задумчиво расставляет их. Наблюдая за их совместной работой, даже над такой простой вещью, у меня замирает сердце. Они всегда были на равных, используя сильные стороны друг друга и подталкивая друг друга к преодолению слабостей.

Когда он заканчивает последнюю, то пропускает ее, мягко шлепнув по спине. Она поворачивается и, размахивая цветком, как мечом, бьет его по голове. Смеясь, она кричит: "Рональд, старый пес!”

Глава 3

Эу, Дэвид

Лохлан

Я наблюдаю, как Рэнди подъезжает, как распахиваются большие двери "Дена". Он входит так, словно это место принадлежит ему. От одного его высокомерия мне хочется разбить ему коленные чашечки. Но я лишь крепче сжимаю стакан с холодным виски. Будучи наемным убийцей семьи, я не против запачкать руки, но кровь — это сучка, которую нужно выводить, а мне нравится эта рубашка.

То, что осталось от его темных, сальных волос, зализано назад, а линия роста волос держится на волоске. Он поглаживает лацкан своего пиджака из искусственной кожи, когда садится в кабинку напротив меня.

"Ну, я здесь", — говорит он, как будто все это для него большая неприятность и он делает мне одолжение. Действительно, я делаю ему одолжение, не отводя его на задний двор и не пуская ему пулю между глаз.

Я откидываюсь в кожаной кабинке, потягивая виски. "Не обязательно, чтобы это было неприятно, Рэнди. Придерживайся своих бойцовских клубов, можешь даже оставить свой OTB. Но…" Я сдвигаюсь вперед, опираюсь на стол предплечьями и бью по костяшкам пальцев. "Если ты не будешь держаться подальше от моих верховых следов, все станет гораздо менее приятным. Ты понял?"

Он сужает глаза, и я вижу, как он взвешивает соотношение риска и награды. Он прочищает горло и выпрямляет позвоночник. "А если нет?"