Осмос

Месяц спустя один пчеловод продал ему дом-развалюху около ущелья. Дом был двухэтажный, в нем имелся большой камин, как в старых фермерских домах, где еще сохранился ржавый крюк, на котором когда-то висел котел, где варилась еда. В гараже ржавел и догнивал джип, каким-то чудом уцелевший со времен реализации плана Маршалла. Марк приложил к нему руки и кое-как починил, он также подлатал дом, использовав строительные материалы, взятые у соседа, господина Стромболи, бывшего строительного гиганта и мирового короля по производству чистящих порошков, чей завод сейчас был заброшен и приходил в упадок, подвергаясь медленному разрушению. Марк решил, что строительные материалы, брошенные в этой промзоне, не должны пропадать даром, а потому по ночам он отправлялся в это царство крыс и оспаривал у грызунов право на владение черепицей, а также раковиной, ванной, чуть тронутой червоточиной лестницей заброшенной часовни; он собрат в корзину белую щебенку и выложил ею дорожку; тащил в дом доски и части дощатых настилов, и из всех этих обрезков соорудил небольшую террасу, почти у самой воды. Он придал заброшенному садику вполне приличный вид: сначала вырубил разросшийся кустарник, проредил густые заросли, выполол сорную траву, обрезал деревья, а потом посеял повсюду семена газонной травы и различных цветов, названий которых он не знал; в конце концов он нарезал тростника на реке и воткнул довольно толстые палки по периметру сада так, что получилась вполне симпатичная изгородь. Жители Лумьоля могли только восхищаться инстинктом строителя и созидателя, руководившим действиями Марка; и они восхитились этим улыбчивым, талантливым и изобретательным парнем, черпавшим свое упорство, свою настойчивость в чувстве любви к прекрасной незнакомке по имени Нелли. А то, что она должна быть прекрасна, разумелось само собой. Жителям Лумьоля ужасно хотелось поскорее увидеть ее, они просто сгорали от нетерпения.

В мае, видя, как белые гвоздики густо полезли из земли вдоль ограды, как глициния стала карабкаться по валунам и кирпичам и добралась до черепичного фриза под крышей, как исполняли брачные танцы птицы и справляли свадьбы, Марк счел, что дом вполне обустроен. У него возникло желание щелкнуть пальцами и воскликнуть: «Ты можешь войти, Нелли!» Он опубликовал в газетах краткие объявления, чтобы привлечь ее в этот рай на земле: «Марк Лупьен, ферма „Улей“, Лумьоль». Но она не приехала… Он пригласил к себе Жоржа, чтобы выпить шампанского по случаю окончания строительства. В дом надо было входить через кухню, при входе следовало наклонить голову, чтобы пройти под довольно крупной вырезанной из дерева пчелой, подвешенной к притолоке. За кухней была полупустая комната, побеленная и на скорую руку кое-как оклеенная обоями. На втором этаже (вообще-то на чердаке) имелась еще одна комната, окна которой выходили на реку Див. Там рядом с широкой кроватью находилась голубая колыбель, а в углу за занавеской — ванна. «Осталось только сделать здесь ребенка»… По словам Марка, Нелли должна была вот-вот приехать… Короче говоря, то был вопрос всего лишь нескольких дней…

Он думал о ее приезде, как думает тяжело больной человек о терзающей его боли, о своей болезни, ставшей навязчивой идеей. Он вновь гордился самим собой, своими умелыми руками, ему ужасно хотелось показать ей свое «творение»; ему хотелось показать ей, какой он сильный, ловкий и умелый. Он хотел вновь покорить, вновь соблазнить ее. Он говорил сам с собой, ласково поглаживая белые камни стен, которые он очистил один за другим после того, как собрал их на берегу, куда их принесла обкатавшая их река после того, как собрала их в ущелье, куда их выбросил при извержении вулкан. Он говорил, что вскоре проведет в дом электричество и купит телевизор, что заведет всякие современные хитрые хозяйственные приборы, которые будут гудеть и сопеть, но будут выполнять и всякую работу по хозяйству, что приобретет компьютер… что даже наймет лакея-испанца с напомаженными волосами, которому будет щедро платить, но которому будет иметь право плевать в морду. Он то спрашивал у Нелли совета по какому-нибудь вопросу, то взывал к ней, как взывает к умершей супруге вдовец, свято верящий в то, что она ему отвечает из загробного мира, то проклинал ее и бранил самыми страшными ругательствами. Он кричал: «Гадюка! Распутница! Шлюха чертова! Ты меня еще умолять будешь!.. Да любая женщина захочет жить в этом доме, стать его хозяйкой, трудолюбивой пчелкой, стать его душой, его медом! Ну, подожди же, змея! Попробуй только заявиться! Я тебя на порог не пущу!» Он разослал в газеты повторные объявления, но Нелли так и не приехала.