Осназовец

— Суп гороховый готовят, сволочи, — пробормотал я и присмотрелся к той машине, что стояла у кухни. Уверен, припасы сложены именно там. Но проблема была в том, что этот грузовик стоял на виду, а на поляне было порядка ста немцев. Кто отдыхал, два десятка гоняли мяч у склада боеприпасов, соорудив из пустых ящиков ворота, один расчет занимался своим орудием. Все при деле, и у всех все на глазах, а у меня уже кишка кишке бьет по башке, еще это запах ветерком точно на меня несет.

Вдруг из той палатки, которую я определил как штабную — там антенна рядом была и штабной тяжелый мотоцикл, выскочил связист и заорал, поднимая тревогу. Тут же последовали команды унтеров, отчего через минуту все солдаты были выстроены в две шеренги. Связист доложил о чем-то подошедшим к нему двум офицерам, и те начали ставить задачу остальным солдатам. Какую именно, было и так понятно. Обнаружены два убитых кашевара, поэтому усилить посты и не отходить вглубь леса дальше чем на десять метров, и тем более не ходить одному. Обычная инструкция на подобный случай.

Последствия были видны сразу. Часовых теперь ставили по двое, а их и так вокруг батареи было три позиции плюс два секрета и пулеметная точка. Она на выезде с поляны расположилась. Странно, что тут еще зенитки отсутствовали и бронетранспортеры, одни грузовики да гаубицы. Хотя вроде у штабной палатки мотоцикл стоял, но его от меня как раз эта палатка и закрывала.

Через полчаса снова была поднята тревога, но в этот раз уже началась боевая работа. Видимо, с передовой последовал приказ обстрелять подозрительный квадрат русских, где было замечено шевеление. Кстати, со стороны передовой за несколько минут до этого донесся раскат грома. Уж не заминированный ли мной склад боеприпасов рванул?

Именно этого я и ждал, так как при стрельбе артиллеристы, скажем так, мало что слышат, и можно спокойно работать. Мы так из стрелкового оружия как-то весь личный состав тяжелой гаубичной батареи уничтожили, а потом орудия подорвали. А нас было тогда всего шестнадцать. Поэтому углубившись в лес, я сделал полукруг и, когда последовал третий залп, снял из пистолета двух часовых, после чего метнулся к ним, добил и подбежал к крайним палаткам, разглядывая технику, что стояла рядом. Неподалеку радист из палатки кричал, передавая координаты, командиры орудий его дублировали.

Во время четвертого залпа я оббежал машины, обнаружив, что у борта одной курят двое солдат, по виду водителей, так же уложил обоих, они даже не пикнули, и выскочил к кухне. Проблема в том, что этот грузовик, в отличие от других, стоял к лесу мордой, а не задом, то есть в кузов не попасть так и так, его все видят, но зато рядом стояла кухня, и она была частично скрыта от глаз артиллеристов. Именно сюда я и спешил.

Как оказалось, за кухней еще был длинный деревянный стол и лавки, видимо артиллеристы привезли их с собой. В данный момент помощник расставлял тарелки, а повар стоял у кухни, нарезая хлеб. В это время раздался пятый залп, видимо на передовой какая-то заваруха началась, раз артиллеристы не унимаются и утюжат снарядами наши окопы… Хотя если тот склад боеприпасов рванул, тогда да, могли их напрячь на продолжительную пальбу в отместку.

Что-то я увлекся. В общем, выстрелив в помощника, я надеялся, что его падение не будет обнаружено, и дважды выстрелил в повара, после чего поменял магазин на полный. Подскочив к кухне, скинул сидор, сунул внутрь две буханки, пять банок консервов, что стояли на полке, а также отличный котелок, внутри оказалась кружка. То есть я теперь и сам могу готовить. Кроме этого, на полке стояла миска, в которой был гороховый суп, и в ней торчала ложка.

— Спасибо, — поблагодарил я лежавшего под ногами повара и, накинув лямки сидора, подхватил миску, сунув в карман пяток нарезанных кусков хлеба, и поспешил углубиться в лес. Кстати, две банки консервов были с фруктами и сладким сиропом, видимо десерт для офицеров.

Не знаю, что за люди были повар и его помощник, но готовили они просто превосходно, гороховый суп у меня пошел на ура. Может, это и с голодухи, но мне казалось, что я никогда не ел ничего вкуснее. Да еще пикантности придавало то, что приходилось есть на ходу. Никогда до этого так не делал, ложкой из миски по крайней мере. Чай пил, было такое, но не ел.

Когда я прошел около километра и коркой хлеба подтирал остатки, позади началась стрельба.

— Ну-ну, ищите, — хмыкнул я и направился дальше, лавируя между деревьями. Дочистив миску — она была хорошей, глубокой, я вытер ее платком, все равно мыть было нечем, и убрал в сидор. Тот был полон, но миска влезла. Ну, а ложка ушла в сапог, левый, в правом была финка.