Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

Эта церемония была не простой формальностью, и смысл ее совершенно ясен. Среди паломников всегда бытовало мнение, что Святая земля должна быть вотчиной церкви. Но Арнульф не обладал ни авторитетом, ни характером, чтобы добиться превосходства над светскими властями. Даимберт прибыл как папский легат, его престиж усиливало то, что он был назначен папой Урбаном, да к тому же привез с собой столь ценное достояние, как эскадра кораблей и энергичная поддержка Боэмунда. Обычный крестоносец не имел причин отрицать его права, а Готфрид, несмотря на приступы упрямства, был все же слабым и неуверенным человеком и питал искреннее почтение к церкви. Он надеялся, что, признав ее верховную власть, он поставит свой трон на должное моральное основание и будет пользоваться ее полной поддержкой в управлении мирскими делами страны. Он еще не знал Даимберта. У Боэмунда мотивы были куда изощреннее. Признав главенство Даимберта, он ничего не потерял, ведь патриарх будет слишком далеко, чтобы вмешиваться в антиохийские дела. Боэмунд охотно пренебрег правами патриарха Антиохийского — грека, в котором подозревал агента Византии. Формально получив свою власть от высшего иерарха латинской церкви на Востоке, он снимал возражения любых латинян, которые поддерживали притязания императора, и мог рассчитывать на их искреннюю помощь в том случае, если византийцы попытаются на него напасть. Возможно, именно на такой случай он принял титул князя Антиохийского. Титул князя (принцепса), привязанный к какой-либо территории, был мало известен на Западе, разве что в Южной Италии, где так именовались некоторые нормандские правители, занявшие ломбардские земли и не признававшие над собой иных государей, кроме наместника святого Петра. Поэтому такой титул прекрасно подходил Боэмунду. В то же время его племянник Танкред взял титул князя Галилейского, видимо чтобы показать, что его сюзерен не Готфрид, а патриарх. Даимберт был в восторге от того, что ему приносили присягу. По всей вероятности, папа Урбан задумывал превратить Святую землю в церковную вотчину, но не желал при этом ломать существующую церковную иерархию. Конечно, он бы с радостью приветствовал, если бы латинский священнослужитель встал во главе всех восточных патриархий, при условии что это можно было бы устроить законным и мирным способом. Но возникает вопрос, одобрил бы папа, если бы иерусалимская патриархия присвоила себе власть над более древней и исторически старшей патриархией Антиохии, или нет. Даимберт добивался для своей патриархии такой же непререкаемой духовной и светской власти на Востоке, как та, которой добивался сам папа Григорий VII для папства на Западе. Момент был выбран прекрасно, ибо Урбан был уже мертв. Вести об избрании Пасхалия II, который стал папой римским 13 августа, не достигли бы Иерусалима раньше следующей зимы. Даимберт, вероятно, был знаком с Пасхалием, который до него был папским легатом в Испании, и знал, что это человек ничем не выдающийся и бесхарактерный. Вряд ли он стал бы чинить Даимберту препятствия, при условии что тот признал бы его номинальное владычество.

Балдуин Эдесский не давал присяги патриарху. То ли его просили сделать это, а он отказался, то ли вопрос даже не поднимался, это нам неизвестно, но, очевидно, его отношения с Даимбертом нельзя было назвать сердечными[91].

По окончании церемонии Боэмунд и Балдуин вместе отправились по домам в первый день 1100 года. Большинство их сторонников вернулось вместе с ними, но некоторые остались и получили от Готфрида в дар палестинские лены. Готфрид и Даимберт проводили паломников до Иерихона и Иордана, где встретили праздник Богоявления и провели церемонию водосвятия. Затем Боэмунд и Балдуин двинулись на север в долину Бейт-Шеана и дальше к Тивериаде. Там они решили не идти вдоль побережья, а направиться прямо, мимо Баньяса и долины Литани в Полую Сирию. Они не встретили никаких помех, пока не зашли вглубь Полой Сирии, близ руин Баальбека. Эта область подчинялась Дукаку Дамасскому, который планировал там их перехватить. Колонна шла с Боэмундом во главе и Балдуином в арьергарде, когда ее атаковали дамасские силы. Но Дукака больше интересовало, как бы побыстрее выгнать их со своей территории, нежели их полный разгром, и поэтому он нападал без особой ярости. Франки легко отразили атаку и продолжили путь, спустились к морю через Аль-Букайю, а оттуда пошли вдоль побережья мимо Тортосы и Латакии в Антиохию. Еще до конца февраля Балдуин вернулся в Эдессу.