Основание. Пятый пояс

— Нет, — не оставалось Тарткалу ничего другого, как признать мою правоту, — но…

— Никаких но, — оборвал я его. — Моя половина контракта спокойна, я ничего не нарушил, но могу пойти навстречу вашим страхам. Один раз. Вы можете сейчас разорвать контракт и возвратить мне мои духовные камни и неустойку сверху. Не хотите? Тогда занимайте место в построении и дальше молчите, пока не будет настоящего нарушения контракта. Даю десять вдохов на решение.

Контракты с ним заключались уже с советами старейшин, включая казначея, и неустойки там значились немалые, так что Тарткал скрипнул зубами и поклонился:

— Наниматель, мы покоримся.

Я проводил его в спину взглядом и, наконец, занялся делом — направился к страже семьи вместе с Рагедоном. Добравшись, неспешно оглядел их всех, как никогда остро ощущая, что мы все — части единого целого. Негромко сказал:

— Двинули.

Рагедон тут же повторил мой приказ уже мыслью, и все стражники дружно сделали первый шаг, твёрдо зная своё место: в центре отряда самые беспомощные, чем ближе к краю, тем более сильные и опытные. Они. Старейшины. И я.

Да, мы сейчас собирались повторить то, что я когда-то проворачивал в городе Тысячи Этажей — провести через големов тех, кто не мог себя защитить. Вернее, провести через них вообще всех. И тех, кто не мог постоять за себя, и тех, кто не умел за себя сражаться, и тех, кто боялся это делать, и тех, кто не хотел этого делать, потому что не таков их контракт.

Разумеется, вынести всех големов по частям, как это делал я сам по пути к поместью с кристаллами и обратно, было бы проще. Но старейшины хотели большего. Они хотели увести всех людей в глубь зон запретов и при этом не облегчать дорогу тем, кто может последовать за нами. И уверяли, что они не раз, не два и даже не десять проворачивали такое. В клане Кунг, разумеется.

Жаль, конечно, что я не мог оставить с собой больше орденцев. Сейчас они были бы как никогда кстати: их едва хватало, чтобы жидкой цепью растянуться вокруг того, что считалось семьёй Сломанного Клинка. Мечи замерли следующей линией защиты, третьей линией стояли мелкие наёмные отряды. Злые, недовольные, а многие ещё и трясущиеся от страха или злости, как Тартакал. Мне удалось доказать, что это другое. Но стоит хотя бы одному Мечу или наёмнику погибнуть от лап големов, как у них появится повод обвинить меня в нарушении контракта и бросить меня и всех.

Старейшины клялись, что этого не допустят.

Я надеялся, что так оно и будет, но всё равно готовился подстраховать их Указами.

Раскрыл ладонь, доставая из кольца шлем. Надел его и тут же снова разжал, сжал кулак, за этот миг успев достать из него копьё и сомкнуть пальцы уже на его древке.

Шаг влево, вливаясь в цепь защитников. На острие я и Седой. Остальные сильнейшие бойцы семьи распределены равномерно вокруг отряда.

Двадцать шагов, остаётся лишь шаг до первой вешки, и Седой зычно предупреждает:

— Зона запрета полётов!

Никто из тех, кто может, не летит сейчас, все топают по земле и никому не грозит упасть с неба, но всё равно бледнеют многие.

Мы бредём, загребая песок и приближаясь к широкой расщелине, одному из входов в Каменный Лабиринт.

Несколько десятков тысяч шагов по извивам этой гигантской трещины, которой на самом деле нет. Те, кого мы охраняем, уже не бледны, привыкли. Мальчишки то и дело норовят показать свою храбрость и выскочить за кольцо охраны Мечей, идущие из тех, что послабей и кто даже не пытался выходить на Поле Битвы, завели полные пустого бахвальства разговоры, но впереди вдруг, внезапно, резко показывается вторая вешка — древко высотой с человека, с зелёным полотнищем, которое мы должны были заметить сотни вдохов назад.

Седой предупреждает:

— Зона запрета техник! Далее используйте только внутренние техники, если не хотите получить разрывы меридианов и травмы.

Словно насмехаясь над нами, Древние, которых уже давно нет в живых, показывают, что ни им, ни их творениям запреты не писаны — пейзаж вокруг тоже сменяется вдруг, резко, неожиданно.

Солнечный свет тускнеет, небо темнеет, словно за время одного шага, который я делал, наступил вечер. Отвесные скалы, до которых вдох назад нужно было ещё шагать и шагать, вдруг оказываются уже слева и справа, словно расщелина прыгнула на нас, заглатывая и закрывая от солнца, обдавая холодным дыханием из пасти.

Словно этого было мало, с каждым шагом стены расщелины вздымаются всё выше и выше, гораздо быстрей, чем это должно быть на самом деле. Тысяча шагов, и они высотой уже выше любого из Небесных Исполинов, закрывают небо и солнце, нависают над нами, заставляя почувствовать себя крохотными букашками. Вход уже кажется бездонной чёрной глоткой какого-то чудовищного Зверя. Впрочем, что значит, какого-то? Опасного, громадного, непобедимого.