Основания девятнадцатого столетия

«Никто не может быть осужден иначе, чем по законам стра­ны. Право и справедливость не могут продаваться и в них не может быть отказано». В некоторых странах Европы эта первая гарантия достоинства человека не является законом еще и се­годня. С того дня, 15 июня 1215 года, постепенно, из этого принципа выработался всеобщий закон совести, и кто его нару­шает, тот является преступником, даже если он носит корону. И еще одно, что, по существу, отличает германскую цивилиза­цию от всех других: в XIII веке из Европы (за исключением Ис­пании) исчезло рабство и работорговля. В XIII веке начинается переход от натурального хозяйства к денежному хозяйству. Почти ровно в 1200 году начинается производство бумаги — несомненно, наиболее значительное достижение промышлен­ности до изобретения локомотива. Но мы бы сильно заблужда­лись, если бы видели рассвет нового дня только в подъеме торговли и в свободолюбивых порывах.

Возможно, что движение религиозного духа, которое нашло свое выражение в лице Франциска Ассизского (Franz von Assisi) (род. 1181) является эффективным фактором. Возника­ют неподдельные демократические порывы. Вера и жизнь та­ких людей отрицают как деспотию Церкви, так и деспотию государства, и они уничтожают деспотию денег. «Это движе­ние, — пишет один из лучших знатоков Франциска Ассизско­го,² — дало человечеству первое предчувствие свободы мышления». В это же время в Западной Европе впервые приоб­рело угрожающее значение ярко выраженное антиримское движение альбигойцев.

Одновременно еще в одной области религиозной жизни были предприняты такие же чреватые последствиями шаги: после того как Петр Абеляр (Peter Abylard) (ум. 1142) подчеркивал образность всех религиозных представлений, которые индоевропейское восприятие религии бессознательно защи­щало от семитского, в XIII веке два ортодоксальных схоласти­ка, Фома Аквинский (Thomas von Aquin) и Дуне Скот (Duns Scottus) также сделали опасное для Церкви признание, в кото­ром они, будучи в других случаях противниками, признавали право на существование философии, отличной от теологии. И в то время как здесь началось движение теоретической мыс­ли, другие ученые, среди которых особенно заметны прежде всего Альбертус Магнус (Albertus Magnus) (род. 1193) и Род­жер Бэкон (Roger Bacon) (род. 1214), заложили фундамент современного естествознания, отвлекли внимание людей от споров разума и направили его на математику, физику, астро­номию и химию. Кантор (Cantor. «Vorlesungen über Geschichte der Mathematik». 2. Aufl., II, 3) говорит, что в XIII веке начался «новый период в истории математической науки». Это был труд Леонардо из Пизы (Leonardo von Pisa), который первым ввел у нас индийские (ошибочно называемые арабскими) циф­ры, и Иорданус Саксо (Jordanus Saxo), из рода графов Эберштайн, который познакомил нас с (также первоначально изо­бретенными в Индии) буквенными исчислениями. Первое вскрытие трупа человека, которое явилось первым шагом к на­учной медицине, произошло в конце XIII века, после перерыва длиной в тысячу шестьсот лет, и было проведено итальянцем Мондино де Лучи. Здесь следует также вспомнить Данте, тоже особенное дитя XIII века. «Nel mezzo del cammin di nostra vita» звучит первый стих его великого произведения, и он сам, как первый гений искусства новой германской культурной эпохи, является типичной фигурой этого поворотного момента до пункта, где она прошла «земную жизнь до половины» и после того, как она столетиями спешила в гору, собираясь вступить на крутой трудный путь противоположного склона. Многие воззрения Данте в его «Божественной комедии» и «Трактате о монархии» («Tractatus de monarchia») побуждают нас об­ратить свой взгляд из окружающего общественного и полити­ческого хаоса в мир гармонии. То, что мы можем бросить та­кой взгляд, является признаком уже начавшегося движения, — взгляд гения освещает путь другим.³ Но уже задолго до Данте — и это нельзя упускать из виду — в сердце истинной германской культуры, на севере, обнаружилась поэтическая творческая сила, которая одна уже доказывает, как мало нам был нужен классический Ренессанс для создания несравни­мых образцов искусства: в 1200 году творили Крестен де Трой (Chrestien de Troyes), Хатрманн фон Ауэ (Hartmann von Aue), Вольфрам фон Эшенбах (Wolfram von Eschenbach), Вальтер фон дер Фогельвейде (Walter von der Vogelweide), Готфрид фон Штрассбург (Gottfried von Strassburg)! И я называю толь­ко некоторые из известнейших имен, ибо, как сказал Готфрид: «Соловьев еще много». И еще не произошло разделения между искусством поэзии и звука (который вышел из культа мерт­вых букв): поэт был одновременно певцом. Если он придумы­вал «слово», то придумывал к нему свой «звук» и свой «образ».