Основания русской истории

Соответственно, и посланец троицкого игумена теперь появляется в стане московских войск перед самым началом сражения с письмом («книгами») и освященной просфорой («богородичным хлебом») [Ск., 42], как последним напутствием на ратный подвиг, что становится своего рода увертюрой к последующему единоборству Пересвета, который видит выезжающего из рядов ордынцев «злого печенега». Названный в тексте полным именем, Александр Пересвет оказывается здесь, как видно, под влиянием текста «Задонщины», отцом Якова, которому передает благословение («Чаду моему Иакову - миръ и благословение»), после чего вступает в единоборство и погибает. Судьба Ослеби в «Сказании…» остается неизвестной. Он - как бы случайная фигура, статист, оттеняющий подвиг своего брата и не имеющий собственной роли в происходящих событиях. Таким же мы видим его и в «Задонщине», откуда, по-видимому, Ослебя и пришел в «Сказание…». Но если об Ослебе никаких новых данных варианты редакций «Сказания…» не содержат, то о Пересвете мы узнаем, что выехал он на поединок из полка Владимира Всеволодовича (Всеволожского), а в Распространенной редакции поименован не только «чернецом», но еще и «любоченином» [Ск., 98], что позволило некоторым исследоваелям считать его выходцем из города Любеча.

Впервые из «Сказания…» мы узнаем и о его противнике, называемом то просто «печенежином», то «Темир-мурзой» [Ск., 64

____________________

40 Шамбинаго С К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, с. 175.

512____________________

ИССЛЕДОВАНИЯ И СТАТЬИ

(Киприановская редакция)], то «Таврулом» [Ск., 406], то «Челубеем» [Редакция «Синопсиса» и лубочных изданий], что, конечно же, не способствует доверию к тексту, заставляя предполагать здесь контаминацию разных историко-литературных версий и просто редакторский произвол в изложении сюжета и обрамляющих его реалий. Об этом достаточно подробно писал Л.А.Дмитриев, пытаясь в то же время «подтянуть» время создания древнейшей редакции «Сказания…» к событиям 1380 г.41

Вот, собственно, почти весь комплекс сведений, непосредственно относящихся к герою Куликовской битвы, каким располагает историк. Остается выяснить, что из этого соответствует действительности, если она вообще доступна такой поверке.

3

Ситуация, с которой сталкивается исследователь событий 1380 г., действительно необычна. С одной стороны, он не может пожаловаться на скудость материала, скорее, на его изобилие; с другой стороны, материал этот оказывается противоречивым или заведомо ложным. Остается единственный путь; собирая по крохам, постараться восстановить биографии Пересвета и Ослеби, чтобы или признать их мифичность или объяснить сложившуюся ситуацию.

При всей скупости данных, содержащихся в рассмотренных выше источниках, можно заключить, что Александр Пересвет был человеком военным, «бывшим брянским боярином», хотя в одной из редакций «Сказания…» он назван «чернецом любочанином» [Ск., 98]. Поскольку это никак не согласуется с его поведением на поле боя, как то изображено в «Задонщине», приходится задаться вопросом: а под какими именами нам известны братья Александр Пересвет и Андрей Ослебя - под крестильными, мирскими, или под иноческими, принятыми при постриге.

Если в отношении Пересвета, названного «Александром» уже в Краткой летописной повести42 решить вопрос практически невозможно, то с его братом Ослебей дело обстоит иначе. Вопреки легенде, полагающей гибель обеих братьев в битве на Дону и повествующей об их совместном захоронении на территории Старого Симонова села в Москве (В.Л.Егоров, исследовавший приписываемый им склеп в Симоновом монастыре, по-

____________________

41 Дмитриев Л.А. История памятников Куликовского цикла. // Сказания и повести о Куликовской битве…, с. 338.

42 ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стб. 140.

АЛЕКСАНДР ПЕРЕСВЕТ И СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ____________________

513