Основатель христианства

Но в таком случае можно сказать и больше. Если воскресение — не просто счастливый конец, прилепленный к трагедии, а истинная развязка, то эта часть евангельской истории подводит нас к границе обычного человеческого опыта, за которой лежит тайна. История эта повествует о действительных событиях, но в свете конца они обретают еще одно измерение. Такую историю не расскажешь прямо, буквально, на языке чистого факта. Необходимо прибегнуть к символам и образам. Для этого у рассказчиков был истинный кладезь образов и символов, унаследованный в основном от библейских писателей и пророков. Это и предопределило сам слог рассказа — не только язык, но и мысль и даже чувства, которые читатель должен разделить.

Когда автор четвертого Евангелия подходит к общественному служению Иисуса, он так поясняет читателям, чего им следует ждать: "Увидите небо отверстым, и ангелов Божиих восходящих и нисходящих на Сына Человеческого". Иоанн вовсе не хочет сказать, что он опишет, как летают вверх и вниз крылатые создания. Евангелист подразумевает, что во всей истории и в каждой ее части проницательный читатель увидит связь двух миров. Читатель узнает, что в этом единственном служении соприкасались, как нигде, небо и земля, Бог и человек.

Такую же символику применяли и в описании отдельных происшествий. Не только у Иоанна, но и в других — Евангелиях, с небольшими различиями, можно прочесть: когда Иоанн Предтеча крестил Иисуса, Тот видел "разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, нисходящего на Него", и слышал голос, говорящий с небес. Бессмысленно спрашивать, что было "на самом деле", если при этом нас интересует, что получилось бы на фотографии или на магнитофонной ленте, окажись под рукой необходимые устройства. Но в более глубоком и подлинном смысле "на самом деле" случилось нечто очень важное. Произошло, как мы говорим, "историческое событие". Именно тогда изменилась жизнь самого Иисуса и достигла высшей, решающей точки та связь двух миров, о которой говорит евангелист. Глубинный смысл происшедшего мог быть передан только языком самых выразительных и самых возвышенных образов.

Подобными образами и символами обставлены события "рассказа о Рождестве", предваряющего у Луки и Матфея общественное служение Иисуса. Тут и посещения ангелов, и пророческие сны, и дивная звезда на востоке, и ангельский хор, приветствующий чудесное рождение, и другие трогательные сцены, столь знакомые нам по рождественским песням и представлениям. Конечно, есть за всем этими какая-то фактическая подоплека. Однако было бы отчаянной смелостью проводить прямую связь между фактом и символом. Используя эту образную конструкцию, наши авторы лишь хотели сказать, что рождение сына у безвестной жены плотника явилось моментом, изменившим человеческую историю. Началось нечто подлинно новое. Возникла связь между двумя мирами, которую при должной проницательности можно проследить и во всем последующем рассказе.

Такое использование символики говорит не о бегствe в вымысел, а о том, что автор видит факты во всей их глубине. Это и надо помнить, читая рассказы о чудесах, которые порой занимают в Евангелиях очень большое место. В четвертом Евангелии чудеса прямо толкуются как "знаки" или символы. Не потому, что, по мысли Иоанна, чудес не было. Просто само чудо интересовало евангелиста гораздо меньше, чем его значение. Если Иисус исцеляет слепого, это "значит", что Он приносит духовное "просвещение" (вот как та же символика укоренилась в нашем языке) . Если он насыщает толпу несколькими хлебами и рыбами — это опять "знак" насыщения души жизнью самого Христа. В Иоанновом Евангелии символика складывается в законченную богословскую систему. Но она есть и в ранних Евангелиях, хотя там она проще (быть может, надо сказать — наивнее). Чем бы еще ни оказались важны рассказы о чудесах, они по меньшей мере призваны подтверждать то обстоятельство, что там, где был Иисус, ощущались присутствие и всемогущество Бога. И так было с самого начала, об этом помнили.

Если мы захотим видеть в евангельских рассказах о чудесах живописные символы духовного обновления, которое испытали при встрече с Иисусом первые христиане, не задаваясь вопросом о том, так ли все было, мы ненамного отойдем от установки Иоанна, а возможно, и других евангелистов. Достоверно известно, что Иисус действовал на своих современников именно так, и этот факт имеет немаловажное значение.