Основатели и Империя

Никто не заметил, как это произошло. Только что в кубе ничего не было, и вот, в мгновение ока появилось…

…Изображение старика, немощного и сгорбленного, сидящего в кресле на колесиках. На его морщинистом лице светились ясные глаза, и голос был живой и сильный. На коленях старика лежала книга.

– Я Хари Селдон, – сказал он.

Наступила тишина, зловещая, как перед грозой.

– Я Хари Селдон! Не знаю, слушает ли меня кто-нибудь, но это неважно. Я почти уверен в успехе плана. На протяжении первых трех столетий вероятность успеха равнялась девяноста четырем и двум десятым процента, – он улыбнулся и мягко добавил. – Если кто-то из вас стоит, садитесь. Если хотите, можете закурить. Я присутствую здесь не во плоти и не нуждаюсь в церемониях.

Вернемся к последним событиям. Впервые в своей истории Фонд переживает гражданскую войну, возможно, ее завершающую стадию. До сих пор все нападения извне получали достойный отпор. Такова была воля психоистории. В настоящее время происходит борьба левых сил, сосредоточенных в провинции, с авторитарным центральным правительством. Этот процесс неизбежен, и результат его очевиден.

Собравшаяся в зале аристократия утратила достоинство. Индбур привстал со стула.

Байта вслушивалась, вытягивая шею. Что сказал великий Селдон? Ах, пропустила какую-то фразу!

– …компромисс необходим по двум причинам. Восстание независимых торговцев внесло в правительство, почившее на лаврах славы предков, элемент неуверенности, который, в свою очередь возродил элемент конкуренции. Здоровые демократические силы…

Стало шумно. Люди перестали шептаться и испуганно загалдели. Байта почти прокричала Торану в ухо:

– Почему он ничего не сказал о Муле? Торговцы еще не выступили против Фонда!

Торан пожал плечами.

Человек в кресле продолжал говорить, несмотря на шум и панику.

– Для прекращения гражданской войны, возникшей вполне закономерно, необходимо сформировать новое, более устойчивое коалиционное правительство. Тогда единственным препятствием на пути дальнейшего развития и выхода в Галактику будут доживающие свой век обломки старой Империи. В ближайшие несколько лет они не станут Фонду серьезной помехой. Как всегда, я не стану вскрывать причины и характер следующего кри…

Публика заревела, губы Селдона шевелились беззвучно.

Эблинг Мис, красный от волнения, подскочил к Рэнду.

– Неужели старик спятил? Он объявил не тот кризис! Вы вправду готовили восстание?

– Готовили, – ответил Рэнду, – но отложили перед лицом угрозы со стороны Мула.

Значит Мул – посторонний фактор, не предусмотренный планом Селдона? Что такое?

Во внезапно наступившей ледяной тишине Байта обнаружила, что стеклянный куб снова пуст. Свет погас и ток подогретого воздуха прекратился.

Откуда-то донесся пронзительный вой сирены, и Рэнду едва слышно произнес:

– Это налет!

Эблинг Мис поднес к уху часы и крикнул:

– Галактика! Часы стоят! Кто-нибудь может сказать, который час?

Двадцать ушей прислушались к двадцати часам, и меньше, чем через двадцать секунд стало ясно, что ни одни часы не идут.

– Ну что ж, – сказал Мис с выражением покорности судьбе, – это значит, что подача атомной энергии в Хранилище прекращена и флот Мула атакует Термин.

Высокий голос Индбура перекрыл шум:

– Всем сесть! Мул находится в пятидесяти парсеках отсюда!

– Он там был неделю назад! – закричал Мис. – А сейчас идет обстрел Термина!

Байта почувствовала, как ее со всех сторон сдавливает какая-то сила. Ей стало больно дышать.

Снаружи доносился шум собравшейся толпы. Распахнулись двери, и в Хранилище вбежал человек. Индбур бросился ему навстречу.

– Ваше превосходительство, – быстро заговорил вошедший, – транспорт и связь в городе не работают. Поступило сообщение о том, что Десятый флот сдался. Корабли Мула стоят на границах атмосферы. Генеральный штаб…

Индбур скорчился и упал на пол. В зале наступила тишина. Смолкла и толпа на улице. Все оцепенели от страха, холодного, как космос.

Индбура подняли. Откуда-то появился стакан вина. Не открывая глаз, Индбур шевельнул губами, произнося слово «капитуляция»

Байта поймала себя на том, что вот-вот заплачет – не от сожаления или унижения, а от самого обыкновенного страха. Эблинг Мис дернул ее за рукав:

– Пойдемте, голубушка!

Она не двигалась, и Мис стащил ее со стула.

– Пора уходить, – сказал он, – и музыканта своего заберите.

Толстые губы ученого побледнели и дрожали.

– Магнифико, – позвала Байта слабым голосом.

Шут в ужасе вцепился в стул. Глаза у него были безумные.

– Мул! – вскрикнул он. – Мул прилетел за мной!

Шут ударил Байту по протянутой руке. Торан сунул ему под нос кулак, и шут упал в обморок. Торан взвалил его на плечо, как мешок, и понес.

На следующий день уродливые, закопченные корабли Мула опустились на посадочные площадки Термина. Командующий оккупационным флотом пронесся по пустой главной улице Терминус-Сити в наземной машине неизвестной в Фонде конструкции. Машины Фонда, использующие атомную энергию, стояли мертвые.