Основатели США: исторические портреты

В 1782–1783 гг. Мэдисон выдвинул вопреки воле виргинских законодателей план широкой реформы всей системы налогообложения. Она предполагала не только сбор центральным правительством ввозной пошлины, но и изменение способа внутреннего налогообложения. Согласно «Статьям конфедерации», денежные средства, перечисляемые штатами в федеральную казну, определялись соответственно стоимости их земли. Такой способ налогообложения ущемлял интересы штатов Новой Англии, где земля была дороже, чем на Юге, а кроме того, он был совершенно неэффективен, так как штаты никак не могли договориться о стоимости своих земель, пытаясь каждый максимально занизить ее. Мэдисон счел возможным серьезно обсудить предложение северо-восточных штатов о раскладке налогов между членами конфедерации пропорционально или размеру их территории, или числу их жителей[139]. Многие виргинские законодатели готовы были объявить его после этого Каином, так как Виргиния была самым крупным и по территории, и по числу жителей штатом. Северяне же превозносили Мэдисона как мудрого «великого примирителя».

Все чаще и чаще делегаты конгресса наблюдали откровенные стычки между Мэдисоном и другими виргинскими представителями в Филадельфии. Особенно остро проходили его словесные баталии с А. Ли, который был известен тем, что, находясь с одной дипломатической миссией во Франции вместе с Франклином, плел против просветителя самые низкие интриги (обвинял его в краже общественных денег!). Став по возвращении из Парижа представителем Виргинии в Континентальном конгрессе, А. Ли в своих выступлениях так и сыпал цитатами из Монтескье и Вольтера. Наделение правом налогообложения конгресса, имевшего под своим началом армию, поучал он делегатов, означало совмещение в одних руках «меча и кошелька», что противоречило учению великих французов.

Мэдисон, не бывавший нигде, кроме четырех — пяти американских городов, показывал конгрессменам, как грубо искажал А. Ли французского философа. Монтескье, говорил он, был против совмещения «меча и кошелька» в руках одной ветви власти — исполнительной, а поскольку конгресс являлся и исполнительной, и законодательной властью, наделение его правами налогообложения и управления армией возможно[140]. (Мэдисон иначе, чем А. Ли, но тоже искажал Монтескье, ибо французский просветитель не предполагал возможности совмещения двух видов власти в одном органе, как это имело место в Континентальном конгрессе.)

С 1783 г. Мэдисон, бывший до того ревностным сторонником «буквы» «Статей конфедерации» стал выступать за их «широкое толкование», что заключалось в изыскании в них «подразумеваемых» прав конгресса. Поскольку «Статьи конфедерации», говорил он, предоставляли конгрессу право производить займы, содержать армию и «определять количество денег, необходимых для покрытия общих расходов», постольку в них «подразумевалось» его право изыскивать способы оплаты долгов и пополнения своей казны. И если для этого не годились одни средства, можно было изобрести любые другие. Попытка Мэдисона «широко толковать» конституцию не произвела, однако, никакого впечатления на делегатов. А занявший в 1783 г. в конгрессе место депутата от Нью-Йорка А. Гамильтон не видел проку в «широком толковании» «Статей» и предлагал просто переписать их с федералистских позиций.

Годы пребывания Мэдисона в Филадельфии, давшие ему возможность взглянуть на американские проблемы из «окон центрального правительства», конечно, в немалой степени способствовали преодолению им привязанности к узким местническим интересам. Однако его все укреплявшееся желание спасти конфедерацию, пожертвовав интересами родного штата, как раз и не устраивало виргинскую легислатуру, делегировавшую Мэдисона в конгресс. Это обстоятельство не в последнюю очередь объясняет, почему 1783 г. стал последним годом его пребывания в Филадельфии…

Мэдисон возвращался домой осенью 1783 г. в самом дурном настроении. К неудачам на политическом поприще добавилась личная драма. Еще весной 1782 г. у него завязался роман с дочерью одного из род-айлендских делегатов, прехорошенькой 15-летней Китти Флойд. Намерения у Мэдисона были самые серьезные. Весной 1783 г. он проводил семейство Флойдов в Род-Айленд, надеясь вскоре и сам прибыть туда для помолвки. Первое сообщение от Флойдов было получено им в августе. Из письма явствовало, что Китти только что обручилась с 19-летним студентом-медиком. Мэдисон, роман которого протекал на глазах всего конгресса, нелегко справился с таким ударом, хотя и сохранил надежду на «более милостивый взгляд судьбы».