Основная операция

— Я не хочу!! — пронзительно заорал остролицый, и Лисогрузов сразу понял, что это не просто испуг — это психический срыв, паника, лишающая человека способности руководить своими действиями. — Немедленно наверх! Немедленно! Открыть люки! Воздуха! А-а-а-а!

Несостоявшийся командир слышал про этот страшный невроз, заставляющий несчастного разбивать голову о стальные переборки, отдраивать люки на глубине, убивать товарищей, препятствующих коллективному самоубийству. Болезнь называется клаустрофобия — страх замкнутого пространства. Она бывает врожденной, и тогда матрос никогда не попадет на подводную лодку, чаще невроз развивается вследствие травмирующей ситуации, например, аварии. В подобном случае последствия труднопредсказуемы.

Исходя из принципа «на ошибках учатся», до курсантов-подводников доводят печальную хронику аварий и катастроф. В пятьдесят шестом под Одессой сухогруз протаранил маневрировавшую на восьми метрах «дизельку», раскроив ее форштевнем почти пополам. Лодка мгновенно затонула и легла на грунт на глубине двадцать два метра. Спаслись четверо в носовом отсеке: вода пробилась и туда, но воздушная подушка остановила ее на уровне одного метра. Три матроса включились в дыхательные аппараты, а четвертый, потеряв способность соображать и действовать, истошно кричал, разбивая лоб и кулаки об обшивку. «ИДА» на него надели силой, но дальше сила не помогала, потому что надо было выходить за борт через торпедный аппарат, а протащить человека сквозь трубу длиной шесть метров и диаметром пятьдесят сантиметров без его горячего желания попросту невозможно.

Трое выбрались из лодки, поднялись по тросу на поверхность и увидели в полутора километрах берег. Тогда они (если верить их собственным словам, потому что объективных доказательств не было, а слова вызывали обоснованные сомнения) вернулись обратно в полузатопленный стальной гроб, чтобы все-таки спасти товарища, но тот впал в буйство и представлял серьезную опасность, отважная тройка вынуждена была оставить его на бесславную смерть. Сами же они благополучно добрались до берега, а впоследствии удостоились орденов за мужество и героизм.

— Воздуха, суки!! Я вас всех перемочу!

— Спокойно, Серый…

Лисогрузов не увидел, а почувствовал, что тот достал оружие, и успел перехватить руку с пистолетом. От удара наотмашь Серый упал, но тут же подскочил, словно теннисный мячик, и бросился к рубочному трапу. Краб прыгнул следом и сжал конвульсивно бьющееся тело в железном захвате.

— Уколите его! — приказал Лисогрузов.

Пока в темноте искали ампулы и шприц, Серый изошел криком, окончательно взвинтив нервы у сотоварищей. Получив изрядную дозу наркотика, он наконец успокоился и, скорчившись, заснул в углу.

— Что будем делать? — напряженным тоном спросил Лисогрузов. Сам он совершенно не представлял ответа на этот вопрос.

— Надо сдаваться, — быстро ответил тот, кто стоял рулевым. — Иначе кранты.

— А сдашься — тебе медаль дадут! — огрызнулся чернявый Боб. — Я на это дело из-за больших бабок подписался. Уже почти все сделали. А там пятнашка светит, если не «вышка». И никаких условно-досрочных, скорей еще добавят.

Он плюнул на пол, что по правилам подводного флота являлось невообразимым святотатством.

— Заживо сгнием в особых мордовских лагерях, факт. Мне один хер, где подыхать. Отсюда до хрустов ближе…

— Хватит ныть про лагеря! — раздраженно перебил Краб. — Лучше скажи, что делать?

— Запустить дизеля, всплыть и идти малым на точку!

— Кто сможет это сделать? — так же раздраженно спросил Краб.

— Борец сделает!

Лисогрузов запрещал называть себя прозвищем, и нарушение этого запрета свидетельствовало о том, что команда выходит из повиновения. Неудивительно. Их осталось пятеро, к активным действиям способны только Виталя, Боб и он сам. Ситуация критическая, сейчас быть командиром может только тот, кто способен спасти остальных.

— Сделаешь, Борец? — дерзкий прямой вопрос не только нарушал субординацию, но и являлся прямым вызовом.

— Я двадцать лет не спускался в лодку…

— А на хер нам такой командир? Так и я могу командовать. Тогда и командирская доля моя!

— Заткнись! — с угрозой произнес Лисогрузов. — Лучше пойдите и пригоните сюда этих баранов. Заставить их работать — единственный выход…

— Ничего себе! — возразил Краб. — Их десятка два, а нас двое… Да еще в темноте! Дадут по башке и спустят в трюм!

— Единственный выход! — повторил Лисогрузов.

В это время Чижик разговаривал по аварийному телефону с БЧ-5.

— Они там одни, — сообщил он. — Я взял пистолет у убитого. Можно зажать их с двух сторон.

— Деятельное раскаяние? — спросил Лисков. — Это хорошо: срок выйдет меньше. Давайте по сигналу, одновременно… Сейчас я выступлю по громкой связи, но это для них, вы головы ничем не обматывайте. Ясно? И еще — сразу люк не открывайте, пошумите вначале…

Краб и Боб неохотно собирались в рискованную экспедицию. Одно дело, когда все на виду и процесс идет по плану, совсем другое, когда люди почувствовали волю и спрятались в темных лабиринтах. Краб резко передернул затвор автомата.