Основная операция

В подводной лодке жизнь идет совсем не так, как на земле, и даже совсем не так, как на любом надводном корабле. Замкнутое пространство, регенерированный воздух, враждебная среда за бортом, постоянная скученность, гиподинамия… Жилые каюты находятся рядом с постами, прошел туда-обратно, по двадцать шагов на завтрак, обед и ужин, хорошо если наберешь за сутки сто метров. Организм перестраивается: дряблеют мышцы, плохо переваривается пища, многие по большой нужде ходят не чаще раза в неделю. Значит, интоксикация со всеми вытекающими последствиями: бывает, человек покрывается язвами, что с ними ни делай — не проходят. Так и списывают бедолагу на берег…

Но главное — психика. Попробуй посиди тришесть месяцев в стальной коробке без новых впечатлений, когда в тесных отсеках одни и те же рожи! Лучший друг, которого знаешь как облупленного, надоедает так, что превращается во врага. А к свежему человеку тянет, как магнитом, потому что он подпитает тебя новыми фактами.

— Я почему в ментовку пошел, — рассказывал Лисогрузов, а Чижик с интересом слушал. — Потому что там все неприкасаемые. Что хочешь делай — ничего тебе не будет. И свидетелей нет на ментов показывать, и свои всегда отмажут. Раньше прокуратуру боялись, а теперь все заодно.

— А как же сажают вашего брата? — не согласился Чижик. — Каждую неделю в газетах пишут да по телеку показывают.

— Это уже тех, кто совсем оборзел. Ударил, например, в глаз, а он вылетел! Другого-то не вставишь! Как тут отмазаться? Хотя тоже можно… Но смотря на кого нарвался: если у него папа шишка или денег много — тогда хана. Только таких, как правило, и не бьют. Буцкают простого работягу, а он всегда был безответной скотинкой.

Разговор помогал Чижику держаться на ногах. За шесть суток он спал не больше двадцати часов. И Лисогрузов напоминал вареного рака, потому что он тоже не выходил из центрального поста. Его люди, не приставленные к агрегатам и механизмам, находились в лучшем положении: нормально спали, а в другое время ходили по крейсеру и грозно рассматривали матросов. Но таких было всего четверо: остролицый, похожий на хорька Сергей, крабообразный, с маленькими глазками Виталя и чернявый, с узеньким лбом Боб контролировали нос и центральный пост, а татуированный Витек — корму, точнее, ее самую важную часть, БЧ-5 — энергетическое сердце корабля. Другая четверка работала наравне с экипажем и тоже валилась с ног от усталости.

— Если сегодня не подвсплывем, я ни за что не отвечаю, — громко, не скрывая раздражения, сказал штурман, капитан-лейтенант Яблочков. — Три дня без привязки — крайний срок, а мы уже шесть звезд не видели! Куда придем, спрашивается? Невязка уже небось миль двести!

«Барракуда» шла на глубине трехсот метров в Индийском океане. Конечная точка путешествия приближалась. Но выйти в нее без точного определения координат было невозможно.

— Надо всплывать, никуда не денешься, — подтвердил Чижик, и Лисогрузов нехотя кивнул.

— Давайте всплывем, только чтоб без всяких фокусов!

— Это мы здесь фокусы показываем, — вмешался «дед». — Кто спит, кто дремлет, а лодка идет. Сколько воды в трюме, никто не знает. Как турбина ведет — опять не знаем. Где находимся — тоже не знаем! А вот сейчас как даст дифферент на корму, станем стоймя — и на дно! Тогда кто что знать будет? Я просил этого краба с хорьком в корму трюмными поставить или на турбину? Просил. И что? Как ходили, так и ходят, яйцами трясут!

— Всплытие на перископную глубину, — скомандовал Чижик.

* * *

Их спасло то, что в аварийный запас американских ВМС, кроме бочонка с водой, входит миниатюрный опреснитель. Потому что пять литров терпящий бедствие в тропиках может растянуть максимум на восемь дней. Потом он пытается терпеть, теряя под изнурительным солнцем ту воду, из которой на восемьдесят процентов состоит человеческое тело, и высыхая в мумию, а в один совсем не прекрасный день, махнув на все рукой, начинает делать то, чего, как хорошо известно даже юнгам, делать ни в коем случае нельзя: пить забортную воду. Хотя считается, что она не утоляет жажды, на самом деле это не так, или, по крайней мере, не совсем так. Горько-соленая жидкость все равно приносит облегчение, точнее, создает иллюзию утоления жажды. Но ненадолго: приходится пить еще и еще, а содержащиеся в океане соли и минеральные элементы отравляют организм, особенно мозг — появляются галлюцинации, навязчивые идеи, фобии, и гибель становится делом самого ближайшего времени.