Основной инстинкт

Ярость, возраставшая в душе Ника Каррана в течение всего этого дня, вылилась через край в тот момент, как он и Бет вошли в её квартиру. Как только она зажгла свет, он схватил её в объятия, откинул на дверь и настойчиво и жадно поцеловал. Проделал он это жестоко и грубо, отчего по всему её телу пробежала волна страха. Она попыталась оттолкнуть его, но почувствовала в его действиях решительность, осознала, что ей придётся покориться.

— Не надо… пожалуйста, Ник…

Его ответ был нем, но очевиден. Он направил свои руки под её платье, рассержено разорвав его. Его горячая рука скользнула по её прохладному бедру по направлению к трусикам; его ногти царапали тонкую, как паутина, ткань. Он стащил платье с её плеч и устремил свои руки под лифчик, обхватывая ладонью её груди.

В голосе Бет послышались панические нотки:

— Пожалуйста, не надо… не…

Он припал губами к её плечу и, ворча, не поцеловал, а скорее укусил её кожу, вто же время заваливаясь с ней на пол.

Он приподнялся над ней, чтобы расстегнуть собственную рубашку и стянуть штаны, яростно вталкиваясь в неё. Бет Гарнер никогда не испытывала затаённых фантазий, связанных с изнасилованием. Она ощущала не трепет желания Ника, но тошнотворное отвращение и возрастающую ненависть.

Он вталкивался, втискивался, впихивался, будто простая сила его пыла могла облегчить ту боль, которую он в ней породил, будто он как-то мог переломить её в наслаждение. Но муки и страдания, назначенные им его естеством, намного превосходили любое удовольствие. Ей оставалось только ждать, когда всё это закончится, и надеяться на то, что этим его желания ограничатся.

Он быстро кончил, хлынула сперма, оставившая его, однако, наедине со звоном в голове и пятном неудовлетворения, наедине с его голодом и нереализованным желанием.

Карран соскользнул с её тела и улёгся рядом с ней, глядя в потолок. Сейчас, когда всё уже закончилось, Бет не испытывала перед ним никакого страха, никакой ненависти, только патетическую жалость. Она потрогала синяк на плече и уселась, стараясь не смотреть на Ника.

Он поднял руку, чтобы обнять её, извиниться перед ней, если это, конечно, ещё было возможно, но она отклонила все его притязания. Она отвела его руку в сторону и поёжилась.

— Бет…

— Какая она?

Всё-таки в первую очередь Бет была психиатром и она знала свою дорогу в каменистой стране, бывшей мозгом Ника Каррана. Она понимала, что всё это предназначалось не ей. Она была нечем большим, как простой наблюдательницей, первой женщиной, которая подвернулась ему под руку.

— Кто?

— Кэтрин Трамелл.

— А что заставляет тебя думать, что я знаю, какая она?

— Я прекрасно знаю, что тебе не известно, какая она в постели, Ник, иначе ничего всего этого бы не произошло.

— Бет…

— Нет, я имею в виду другое представление, устроенное Кэтрин Трамелл.

Некоторое время Ник молчал.

— У тебя были кое-какие сведения о ней, — нежно произнёс он. — Она использовала свою книгу в качестве алиби.

Он сел и поцеловал ей плечо — то место, в которое он несколькими минутами ранее впился зубами. С тем же успехом можно было поцеловать холодный мрамор.

— Я встречалась с ней в Беркли, — сказала она.

— Что?

— Мы занимались с ней практически в одной группе.

— Она улыбнулась ему через плечо. — Ты ведь знаешь, я там изучала психологию. У нас с ней много общего, или тебе это уже приходило на ум?

— Именно это — нет. — Бет Гарнер и Кэтрин Трамелл были примерно одного возраста. Обедни получили учёную степень в области психологии в Беркли примерно в одно и то же время. — Но это очень интересно.

— Ты, Ник, не так много думаешь обо мне. Наоборот, вот уже долгое время — слишком мало. А в последние дни и того меньше.

— Почему ты не говорила мне, что знакома с ней?

Она пронзительно посмотрела на него:

— Так я говорю тебе это. Сейчас говорю.

— Ты чего-то выжидала.

— А ты — нет. Я хотела заняться любовью с тобой, Ник. Я желалаэтого… но не так. Ты никогда раньше не был таким. — Она внимательно смотрела на него, будто пытаясь в полутьме прочитать его мысли по лицу. — Почему, Ник?

— Потому что ты — психоаналитик, — чёрство ответил он.

Она встала на ноги и натянула на обнажённые плечи изодранное платье.

— Да, я — психоаналитик, но именно со мной ты никогда не занимался любовью.

— А с кем же тогда я занимался любовью? Подскажите, доктор Гарнер, — с сарказмом сказал Ник.

— Ты никогда не занимался именно любовью.

— Мне нужна сигарета, — произнёс он.

— А я думала, ты бросил курить.

— Я начал снова.

— Что ж, ты найдёшь несколько сигарет в верхнем ящике. В холле, Берн их и проваливай! — резко сказала она.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Большинство баров в Сан-Франциско прекращает свою работу в два часа ночи, что предоставило Нику Каррану возможность выкурить до этого времени пачку сигарет и вылакать почти пятую часть бутылки «Джонни Уокер Блэк» в одном из местечек в Миши. Когда оно закрылось, он перебрался в закрывавшееся позже заведение, располагавшееся на юге Маркет-стрит, где выпил ещё, а когда и этот кабак закончил работу, Ник как-то умудрился добраться домой, где он и проспал в пьяном угаре несколько часов.