Основной инстинкт

Чтобы облететь весь департамент, новости о схватке между Ником Карраном и Нилсеном не потребовалось много времени. Копы любят слухи, как никто другой. Гас Моран был встревожен, когда узнал о происшедшем. Одно дело затеять междоусобицу с другим полицейским — пускай он хоть и высшего ранга, вроде Толкотта, — и совсем другое дело настроить против себя всю Внутреннюю службу. Если парни из Внутренней службы захотят, то они, без сомнения устроят тебе невыносимую жизнь. Это их работа — вышвыривать копов со службы. И Ник после своих предыдущих выходок уже оказался на очень тонком льду. А сейчас, похоже, ему осталось сделать один-единственный, последний шаг, чтобы провалиться в холодную воду расследования случившегося.

Гас догнал Ника, когда тот выскочил из здания и понёсся на стоянку автомобилей. У Морана не было сомнений, куда отправился бы нормальный коп после столкновения с Внутренней службой, — в любой ближайший бар, за исключением «Тен-Фор». Но с такой сумасшедшей собакой, каковой являлся Карран, не было абсолютно никакой уверенности, куда он направится после происшедшего.

— Ник! Ник! Обожди! — К тому времени как Гасу удалось догнать своего напарника, он уже задыхался от одышки и еле волочил ноги — прямой результат слишком большого количества выкуриваемых сигарет и выпиваемого пива, — Что за дьявол происходит вокруг, сынок? Здание управления шумит, как встревоженный улей, все говорят, что ты пытался убить Нилсена, Да к тому же прикончить его голыми руками. Тебе надо бы либо всё-таки следить за своим нравом, либо не вылезать из ванны с горячей водой.

Ник глубоко вздохнул. Он не мог сердиться на Гаса Морана. Тот был единственным человеком в департаменте, который действительно беспокоился о нём.

— Да ладно, не принимай это близко к сердцу. Ничего серьёзного не произошло. Со мной всё будет о’кей.

Гас Моран уныло покачал головой:

— Нет, сэр, He-а, не будет с тобой «всё о’кей». И ты прекрасно знаешь это, да и я знаю. Им очень захочется прибрать к рукам твой значок.

— Что ж, может, им это и удастся.

— Ник, ты не должен этого допустить.

Плечи Каррана тяжело опустились, его захлестнули усталость и безысходность:

— Я не осознаю, что делаю. Всё, что я знаю, так это то, что я последний дурак и слишком утомлён всеми этими играми.

Гас только улыбнулся ему своей кривой усмешкой:

— И ты знаешь, что? Из того, что я слышал, я понял, что ты убедительно продемонстрировал то, о чём говоришь.

— Она знает, Гас.

Не было необходимости уточнять, кто «она». Они оба знали, что Кэтрин Трамелл приносит одни только неприятности.

— Знает? Что знает? Она только забивает тебе мозги, сынок. Позабудь об этом.

— Она знает, где я жил. Ей известно, как я жил. Она внутри моей головы. Она ходит по моим следам, и я уже почти готов для неё.

— Что между вами происходит?

Какое-то мгновение Ник Карран боролся со своими страхами и страстями и висевшими над ним чарами Кэтрин Трамелл. Задолго до того, как он осознал это, она оказалась под его кожей, раздражая, подтачивая что-то в глубинах его души. Он пожал плечами и почти улыбнулся:

— Не знаю. Я даже не знаю, что за галиматья происходит со мной.

— Но что-то, что-товедь происходит?

— Угу. Вот именно — что-то.

Гас Моран обнял свободной рукой плечи своего напарника:

— Ну и чёрт со всем этим. Возьму-ка я свободный день. И позволь мне угостить тебя выпивкой.

— He-а, не надо. Мне надо бы куда-нибудь пойти и всё хорошенько обмозговать.

— Только не надо для этого ехать в Стинсон. Не надо, Ник.

— Да нет, не беспокойся. Не буду.

Ник собрался уходить.

— Эй, сынок, сделай мне одолжение.

Ник остановился и наполовину обернулся к своему напарнику:

— Всё, что в моих силах, Гас.

— Будь осторожен.

Ник Карран улыбнулся:

— Ну, почтивсё, что в моих силах, Гас. Но только не это.

Моран усмехнулся:

— Угу. Вот это я и имел в виду. Знаешь, Ник, с тобой происходит нечто, что я никогда не предполагал, что может случиться.

— Правда? И что же это?

Гас Моран широко улыбнулся:

— Твоя иррациональность. Она становится слишком очевидной.

Звуковая дорожка взорвалась истерическим смехом, веселясь до конвульсий над чем-то происходившим на экране телевизора Ника. Он сидел в кресле перед приёмником, задумчиво уставившись на разворачивающееся на экране действие «сит-ком» [10]. В руке у него, как у маленького ребёнка, была зажата бутылка «Джека Даньслза», в зубах — сигарета. Пепельница на подлокотнике кресла была с верхом наполнена окурками, бутылка к тому времени — полупуста.

Со стороны могло показаться, что Ник пристально следит за действием шоу, с трудом врубаясь в сложные перипетии сюжета, как будто оно было зарубежным кинофильмом с субтитрами, а не получасовой программой с солёными шутками и записанным на плёнку шумным весельем в зале. Действительность состояла в том, что он вовсе не следил за происходящим на экране. Он никогда не смог бы вам объяснить, что именно вызывало за кадром такую бурю смеха. Он не знал даже, как называлось это шоу — так глубоко он был погружён в свои думы.