Основы человечности для чайников (СИ)

Интермедия 4. В каморке, что за актовым залом

2006 год

Начало строительства обставили с помпой. Этот и Смолянский несколько месяцев мотались по всей стране, разыскивая инвесторов, поставщиков, спонсоров, проектировщиков и самую лучшую гадалку, чтобы правильно выбрать дату.

Хотя ладно, гадалку на самом деле никто не искал и даже не звал, она сама пришла. Явилась на очередное затянувшееся рабочее совещание, назвалась дальней родственницей, потыкала узловатым пальцем в собравшихся, затем в календарь, пробубнила «Остерегайтесь лжи и ржи», вышла сквозь стену и истаяла в лучах заката.

— Ваши шуточки? — нервно поёжился Игорь Смолянский.

Он Людвигу в целом нравился: нормальный мужик, неглупый, честный. Разве что паникёр и перестраховщик, любитель пересчитывать всё по десять раз и докапываться до каждой запятой в договоре, но в бизнесе такое как раз полезно.

— Скорее ваши, — в тон ему ответил этот. Отец. — Вы лицо её хорошо разглядели? Да и вообще внешность? Одежду?

— Меня больше волновало, что через эту одежду стена просвечивает.

— А вы меньше волнуйтесь и больше наблюдайте. Я в народных костюмах, честно скажу, не силён, но на ней же явно не сарафан с кокошником были, а что-то такое… более восточное. А значит, либо ваша родня, либо жены вашей.

— Тогда точно жены! Не было у меня в семье никаких этих… всяких… Гендальфов. Все нормальные.

Людвиг украдкой поржал, потому что где-то в роду Смолянских магия всё же таилась, иначе коктейль силы в крови Тимура не получился бы таким забористым. Но сам Игорь свою принадлежность к магическому миру упорно отрицал, обвиняя в «ненормальности» исключительно жену.

Впрочем, иметь дело с «ненормальными» ему скорее нравилось, чем нет. Правила игры он принял легко, ничему не удивлялся, работал на совесть, этого ценил и уважал, его талантами — восхищался. Иногда даже гордился успехами Тимура на магическом поприще.

Может, гордился бы и чаще, только с успехами у Смолянского-младшего как-то не сложилось. Силы-то у Тимура хватало, а вот с концентрацией и аккуратностью постоянно возникали проблемы. Да и считал он так себе: создать что-то по готовым формулам мог, но при попытке составить свою — косячил самым непредсказуемым образом.

Потом, конечно, страдал, психовал и бегал за Людвигом, требуя показать, где ошибки. Пробовал ещё раз. И снова косячил.

Явление своей призрачной родственницы он, естественно, пропустил — на совещания таких мелких не звали. Людвиг и сам был бы рад не ходить, но на этого иногда накатывало: ты же наследник, бла-бла-бла, должен знать, что к чему, бла-бла-бла, разбираться, понимать расклад сил…

А чего тут понимать? Вот отец, он строит дома (ну, понятное дело, не своими руками, но во все чертежи по старой рабочей привычке нос суёт). Вот Игорь Смолянский, он построенное продаёт. А вот третий совладелец компании, обладатель непрезентабельной фамилии Рыбников и ещё более непрезентабельного имени Антон. Папаша Дианы, кстати.

Рыбников выглядел как злой лесник из песен «Короля и шута» — угрюмый, мощный, с всклокоченной рыжей бородой. Разве что без топора в руках. Зато со стаей волков за спиной.

Занимался он, понятное дело, переговорами. Не теми, где надо много думать и красиво говорить, а теми, где надо выразительно смотреть, скалиться и иногда рычать. Рычать он умел в обоих своих обличьях.

При виде Рыбникова Людвигу всегда хотелось поджать хвост и отползти в дальний угол, хотя в звериной шкуре лесной волк был куда крупнее степного.

Так или иначе, предостережение гадалки все совладельцы компании приняли всерьёз. Параноик Смолянский ещё раз лично перечитал все договоры и пересчитал все накладные, после чего руководство устроило целый консилиум под кодовым названием «Где в стройматериалах может притаиться ржа?». Выяснили, что почти где угодно, и заменили пару поставщиков, выглядевших наименее надёжными. Просто на всякий случай. Ещё один, видя такую педантичность, слился сам.

На этом вопрос посчитали закрытым.

Но начало строительства, конечно, назначили на ту самую дату, в которую призрачная гостья пальцем ткнула. Как же иначе?

Проект был грандиозный: несколько домов, парк, детская площадка, своя инфраструктура…

За следующие несколько месяцев Людвиг до глубины души возненавидел слово «инфраструктура». И «себестоимость». И «амортизация производства».

Сильнее он ненавидел только совещания, на которые его периодически звали. И презентацию, на которую позвали, кажется, вообще весь город.

По крайней мере, ту его часть, у которой имелись деньги и влияние.

Людвиг не хотел видеть ни эту часть, ни какую-либо другую. Он бы лучше на пляж пошёл, или в парк куда-нибудь: валяться на травке, пялиться в небо, гоняться за белками. А приходилось торчать у всех на виду, вежливо улыбаться и рассказывать, что презентация будет вот в том зале, но не прямо сейчас, чуть-чуть позже. Да, вас обязательно пригласят, а пока что располагайтесь, чувствуйте себя как дома.