Основы флирта с обнаженным оборотнем (ЛП)

— Я люблю тебя, Мо. Я просто хочу… чтобы ты была счастлива. Ты сказала, что желаешь выяснить, чего ты стоишь без нас. Но ты всегда знала, чего хочешь, милая. Порой я мешала тебе, потому что считала, что мне виднее. И мне очень жаль. Я никогда не хотела, чтобы ты сомневалась в себе. Ты знаешь, чего хочешь. Ты не уехала бы в такую даль, не зная, к чему стремишься. Ты прошла отмеренный путь. Может быть, настало время расслабиться и позволить желаемому самому приплыть к тебе в руки.

— Спасибо, мам. — Я хмуро уставилась на телефон, интересуясь, что именно выкурила моя родительница, чтобы выстроить такую логическую цепочку. — Это необычайно своевременный и уместный совет.

— О, дорогая, не смейся. Я, вообще-то, стараюсь.

— Я серьезно, это действительно очень полезное замечание.

— Правда? — вздохнула мама. — Я так рада. Хотя, по правде сказать, не знаю, чему ты так удивляешься. Я столько лет давала тебе хорошие советы.

— Не перегибай палку, мам.

Глава 20 Слово гормонам

Я выпекала третью порцию шоколадного печенья, которое Эви окрестила «Несчастные брауни» — новая сенсация нашего заведения — когда Оскар завыл и бросился к двери. Я подскочила, услышав тихий настойчивый стук. Пытаясь унять сердцебиение, я поспешила к двери, забыв снять рукавицу-прихватку.

Дернув ручку (весьма неуклюже, учитывая рукавицу), я обнаружила на пороге местного рейнджера с бутылкой красного вина и пиццей от «Мама Росарио» — единственной приличной пекарни в радиусе восьмидесяти километров.

— Алан, — вздохнула я и тут же устыдилась разочарованной интонации в голосе. — Забавно, я не заказывала пиццу. Видимо, кто-то пошутил и назвал адрес лесничества.

Алан улыбнулся:

— Надеюсь, ты любишь пепперони с сосисками и не станешь возражать, если я войду. Мо, ты… ты казалась такой печальной сегодня днем на работе. Я решил проведать тебя и немного развлечь.

Возмутительно, насколько быстро я растрогалась, услышав эти слова. Я улыбнулась, открыла дверь и взяла у гостя вино — хорошее столовое красное.

— Я люблю пепперони с сосисками.

Расположившись на диване, мы ели лучшую на северо-западе Аляски пиццу и болтали. Но я почему-то чувствовала себя неуютно. Прислонившись спиной к подлокотнику и прижав к груди, словно щит, согнутые ноги, я сидела и пила виноградный сок. Алан мало-помалу придвигался все ближе и ближе, пока не подтянул мои ноги к себе на колени. Он медленно провел пальцами по моей лодыжке. Я поджала ноги и уселась на них.

— Я рад, что мы сделали это, — сказал он. — Раньше мы не могли часто бывать вместе, но теперь, когда вы с Купером…

— Я не хочу говорить о нем.

Алан просиял:

— Я тоже.

Я и глазом моргнуть не успела, как он наклонился, и его губы коснулись моих. Я замерла, и тогда руки Алана нежно скользнули по линии моих ребер, потом вдоль груди и опустились на плечи.

Было бы так легко позволить Алану целовать меня и хоть на мгновение скрасить мою жизнь. Я устала от постоянного болезненного одиночества. Меня пугала перспектива растить ребенка без отца. Алан мог частично облегчить эту ношу хотя бы на короткое время. Но это неправильно. Это низко — целовать одного мужчину, зная, что ждешь ребенка от другого. Я почувствовала головокружение и тошноту… и не от пепперони с сосисками. Всхлипнув, мягко оттолкнула Алана.

— С тобой все в порядке? — спросил он и нахмурился, увидев мои бледные, покрытые испариной щеки.

— Прости. Я действительно не могу. У нас еще ничего не решилось с Купером, и я просто не могу. Не могу так поступить с ним. Прости, Алан. Ты такой…

— Прошу, — сказал он, упершись в меня головой. — Прошу, не начинай речь в духе «ты милый парень».

— Но ты именно такой, — я улыбнулась и обрадовалась, когда он усмехнулся в ответ и чмокнул меня в лоб.

— Что проку быть милым, если я не могу найти хорошую девушку, которой понравлюсь?

— Дело не в тебе, а во мне. Знаешь, я еще никому не говорила в городе, но хочу, чтобы ты понял причину отказа… Черт, Алан, я беременна!

Все краски сошли с его лица, затем оно приняло баклажанный оттенок, а потом опять побелело.

— Ох, — прошептал Алан, притягивая меня и обнимая. Прижавшись подбородком к моей макушке, спросил: — Что будешь делать?

Я пожала плечами:

— Рожать. И на это время, пожалуй, останусь здесь.

— Ты сказала Куперу?

Я покачала головой.

— Когда ты видела его в последний раз?

— В тот день, когда ударила возле бакалейной лавки, — я через силу улыбнулась. — Как ни странно, подзатыльник не имел отношения к беременности.

— Не хочешь ему говорить?

Я рассмеялась, прижимая руки к глазам.

— Понимаю, он имеет право знать, но я не хочу, чтобы он чувствовал, что обязан остаться рядом из-за ребенка.

— Если бы ты согласилась, я позаботился бы о вас обоих. Мог бы сделать тебя счастливой, Мо. — Оторвав мои руки от лица, Алан переплел свои пальцы с моими.