Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель

До того дружеские отношения со своим единственным сыном сменились с моей стороны на начальственные. Первые конфликты с ним я заглушил угрозами, что, мол, он может лишиться моей материальной поддержки и даже наследства.

Далее, как обычно бывает с такими легкомысленными богатыми, как я, завёл смазливую секретаршу, затеял с ней роман, и семья приблизилась к грани развала. Я уже не замечал, как взрослеет сын.

В один из этих критических дней в моей жизни прихожу в офис и вижу, что в приёмной ожидает меня Учитель. Последние два года я не ходил на родительские собрания, забывал, в каком классе мой сын учится – в седьмом или девятом. Конечно, забыл и об Учителе тоже. Сразу не узнал, встретил свысока, подумал, что тот пришёл просить у меня денег. Он понял, что я его не узнаю, потому вежливо сказал:

– Я учитель вашего сына.

– Да-да, знаю вас, проходите в кабинет, – сказал я, демонстративно посмотрел на часы и обратился к своей смазливой секретарше: „Через пятнадцать минут вызовите машину“. Так я намекнул Учителю, что у меня каждая минута рассчитана, я очень занятой человек.

Учитель не обратил внимания на моё чванство, присел в кресло и сказал:

– Садитесь, пожалуйста, передо мной.

Он не спешил заговорить. Испытующе смотрел мне в глаза, видимо, изучал меня – нынешнего.

– Что вас ко мне привело, Учитель? – спросил я настороженно. Конечно, я понял, что он не пришёл ко мне что-то просить.

Он просверлил меня взглядом, проникнув прямо в душу. Но внёс в неё не смятение, тревогу, а какое-то чувство заботливости. Я вырос без отца и теперь впервые почувствовал, что со мной будет говорить мой отец и этот разговор изменит мою жизнь.

Он начал говорить медленно, спокойно, но на меня влияли не только слова, а голос, в котором звучала забота и озабоченность. Он сказал:

– Пришёл, чтобы задать вам вопрос, ответ на который поможет мне выстроить воспитательные отношения к Паше.

Паша – мой сын.

Он опять выдержал паузу, и потом, глядя мне в глаза, сказал:

– Вы любите вашего сына?

Я обомлел, ибо он спрашивал на полном серьёзе, а не риторически.

– А в чём дело, Учитель? – спросил я.

– Мне это необходимо знать! – твёрдо сказал он.

– Люблю, конечно!

Тогда он сказал мне:

– Послушайте, что я вам скажу…

Он встал, я тоже. Он не прекращал смотреть мне в глаза.

– Понимаете, – сказал он, – дело очень серьёзное, очень… Вы сказали, что любите Пашу, а теперь проверьте вашу любовь… – он начал чеканить каждое слово, давая им звучать мудростью веков:

«Любовь долготерпит,
Милосердствует,
Любовь не завидует,
Любовь не превозносится,
Не гордится,
Не бесчинствует,
Не ищет своего,
Не раздражается,
Не мыслит зла,
Не радуется неправде,
А сорадуется истине.
Всё покрывает,
Всему верит,
Всего надеется,
Все переносит…»

Дал мне наполниться смыслом этих золотых слов и сказал:

– Он любит вас так… Вы тоже так его любите, или как-то по-другому, по-своему?

Он посмотрел на свои часы, но не потому, что показывал, что у него тоже минуты рассчитаны. Он действительно спешил, ему надо было воспитывать моего Пашу, а мне, видите ли, деньги надо делать. Для меня время – деньги, для учителя время – спасение души ребёнка.

– С нетерпением буду ждать вашего ответа! – сказал он и направился к выходу. Перед тем, как открыть дверь, он обернулся и спросил, – А вы знаете, сколько ему лет сейчас? – и, уловив замешательство на моём лице, добавил, – ему на днях исполнится восемнадцать лет, и он в одиннадцатом классе!

Учитель вышел.

Я стоял как вкопанный.

Боже, моему Пашику исполняется 18 лет!.. Ещё пара месяцев, и он закончит школу! Куда мои глаза глядели? Учитель сказал, что ждёт моего ответа, конечно, не слов: „Да, я люблю своего сына!“ – с каким отцовским жаром я бы их ни произносил. Он ждёт совсем другого ответа – ответа в делах, когда любовь не превозносится, не бесчинствует, не ищет своего… Меня поразила правда, которую я открыл в себе – с такой любовью я не люблю ни сына, ни жену, никого! Боже, прости меня, до чего же я опустился! И я принял решение – возродиться в любви! Моё решение доставило мне чувство собственного достоинства, оно преобразило меня. В тот же день я нашел в себе мужество и исповедался перед своим сыном, перед женой, в семью вернулась радость.

Позже, спустя года три, я узнал, что сын мой из-за семейной драмы и разрушения любви стоял на грани суицида. Вот от чего спас нашу семью Учитель!»

Учитель был особым руководителем класса. Он два раза принимал детей с пятого и доводил до выпуска. Третий раз он успел поработать с детьми в пятом и отчасти шестом классах, а потом был уволен. Я изучил архивный материал по успеваемости и жизни детей в школе и составил сравнительную таблицу. Представлю вам некоторые свои обобщения.