Основы искусства святости, том 1

«Самовластна душа, — говорит святой Кирилл Иерусалимский⁶, — посему диавол подстрекать может, а принудить против воли не имеет власти. Внушает он тебе мысль о любодеянии; ежели захочешь, то примешь ее, если же не захочешь, то не примешь. Ибо ежели бы ты любодействовал по необходимости, то к чему приготовил Бог геенну? Ежели бы по природе, а не по свободе делал ты добро, то к чему приготовил Бог венцы неизъяснимые? Кротка овца, но она никогда за кротость свою не увенчается, потому что кротость ее происходит не от свободы, но от природы».

Однако, несмотря на это, человек охотнее предпочитает быть рабом диаволу, чем свободным в Боге, и в лучшем случае в нем легко уживаются одновременно «ангел» и «свинья», по выражению Поля Верлена, знаменитого поэта Франции и в то же время одного из блудливейших ее сыновей, допившегося до страшных болезней и дошедшего до противоестественных пороков. Слово его в данном случае должно быть ценно, но мы приведем его ниже. Сейчас же я продолжу сухой перечень гениев и талантов, которым их гении и таланты не помогли быть честными, скромными, целомудренными или хотя бы просто порядочными людьми.

-230-

Так, Саллюстий, Аристипп и Сафо были гениальны и по распутству. Мюссе был отвратительно ревнив. «Кар-лейль истязал свою жену, Доницетти мучил всю свою семью, у Ж. Ж. Руссо дети были в загоне. Аристотель низко льстил Александру Македонскому, Бэкон торговал правосудием; Генрих Гейне был насмешлив, зол, сварлив; у него были поклонники, но мало было друзей и вовсе не было учеников. Кювье из зависти помешал двум натуралистам опубликовать их великолепные работы по этнографии и зоологии, привезенные ими из кругосветного плавания; их рукописи, хранящиеся в Гаврском музее, еще и поныне приводят знатоков в восторг. Парацельс страдал манией величия. «Знайте, врачи, — обратился он к своей аудитории во вступительной лекции, когда его назначили профессором в Базеле, — знайте, что мой колпак ученее вас всех, вместе взятых, что у моей бороды больше опыта, чем у ваших академий; греки, римляне, французы, итальянцы, я буду вашим королем. Вы за мной последуете, и вы, парижане, и вы, монпеллийцы, и вы, свевы, и вы, кельнцы и венцы... Я буду вашим монархом, вы мне станете чистить сапоги. Моя школа восторжествует над Плинием и

у

Аристотелем, которых будут звать Плинишкой и Аристотелишкой» .

Никто не отрицает того, что и у подобных лиц могут являться минуты раскаяния, в которые они стараются победить в себе «зверя». Но минуты этой борьбы еще более резко обнажают скрытое ничтожество гения в духовной области и еще убедительнее свидетельствуют о силе Церкви и религии. И если бы талантливые люди крепко держались за Бога и ходатайство Небесной Царицы, Богоматери, тогда бы они могли еще надеяться выбраться из тенет греха, но как попытки их в этом отношении слабы — когда только, конечно, бывают , -то р «свинья» в них хозяйничает крепко.

Поэт и теоретик французской поэзии Рене Гиль рассказывает о своем визите к Верлену весной 1896 года.

«...Я нашел его в церкви. Я узнал его в смиренной фигуре, набожно, почти детски молящегося перед алтарем Девы Марии. Я мог наблюдать за ним. Он молился устами и сердцем. Когда я тронул его за плечо, его бледное лицо, в чертах которого была какая-то мистическая лучезарность, показалось мне в высшей степени трогательным — это лицо бедного грешника, принесшего свое бремя к стопам Небесной Заступницы.

-231- Сейчас, — сказал он мне с почти невидящими глазами. — Сейчас. Я кончаю молитву.

Выйдя из церкви, мы пошли наудачу. Постукивая тростью, с больными ногами, Верлен шел медленно. Вдруг он остановился и посмотрел на меня.

— Да, да... А ведь вы видели, как я молился... Ну, и что же затем, после?

Я поспешил засвидетельствовать мой восторг и мое преклонение перед его

g

книгой религиозных стихов "Sagesse" .

Но дурные мысли уже овладели им.

- Нет, вы не понимаете!.. И притом (он опять перешел в полунасмешливый тон) вы пишете Oeuvre, длинное творение, в котором все согласовано... Ну, и я тоже! Я тоже пишу "единое и сложное творение", построенное на прочном основании... В нас, во всех людях, есть два существа, поддерживающие друг друга, но враждебные, ах! как враждебные! — ангел и свинья! Да, решительно свинья! Я написал "La Bonne Chanson"⁹ и "Sagesse". В этом — ангел. Теперь я пишу книгу, которая будет называться "Parallelement", потому что надо дать слово и свинье! Придут и другие книги¹⁰, и это тоже будет "параллельно"... Вот мой план. Есть свой план и у меня тоже!»¹¹

Можно от всего этого прийти в отчаяние, если бы не примеры из житий православных святых, показывающие, что нет того состояния греха, из которого нельзя было бы выйти с помощью благодати Божией.

§ 9. Зло физическое. Распространение следствий грехопадения на бессловесную и неодушевленную природу.