Основы искусства святости, том 1

У благочестивого человека при одном взгляде на Библию проходит вожделение и является страх Божий. В состоянии же мира душевного Писание доставляет чуть ли не физическое ощущение сладости. «Коль сладка гортани моему словеса Твоя: паче меда устом моим!» — восклицал пророк Давид при чтении Свящ. Писания (Пс. 118, 103; 18, 11). Что это не риторический или поэтический оборот речи, знают на деле испытавшие то же чувство — те, которые неленостно занимаются очищением своего сердца от страстей.

Совершенно обратное, но не менее сильное действие производит Библия на души врагов ее. Доказывать что-либо и обличать Писанием неверующего — все равно что «горящие угли» сыпать ему на голову (Притч. 25, 22; Рим. 12, 20). Нечистый человек совершенно не терпит благодати, и одержимые демонами люди обычно воспринимают ее действие, именно как огонь и горящие уголья. Вот почему бесноватые кричат при приближении святыни или когда начинают за них молиться: «Жжет, жжет!»

-57-

Словеса мудрых якоже остны воловий (та (Зоикеутра, острые палки, которыми на востоке подгоняют животных) и якоже гвоздие вонзено, - говорит еще Слово Божие (Еккл. 12, 11). Таково его действие на совесть человека.

Пусть он не верит рассудком, сердце его развращено, но дух его, хотя и забитый, но не могущий быть окончательно уничтоженным, по самому основному свойству своему (см. выше: Гл. 1. §1), все же чувствует силу Писания, боится и трепещет его. Как животное, ведомое на заклание, еще ничего не видя, упирается, хрипит и не идет дальше, так и человек, уподобившийся ему по поступкам (Пс. 48, 13), никак не хочет приблизиться к Библии и к тому месту, где она читается, потому что глубоко падший дух его чувствует, что там ему грозит заклание, там ему предложат распять плоть свою со страстъми и похотъми (Гал. 5, 24). А это тягостно и больно!

— Отсюда все нападки на Библию, и только на нее одну и с таким ожесточением, какое не применяется в отношении к Корану или к Ведам, хотя мусульман и буддистов гораздо больше на земном шаре, чем христиан.

Я не буду здесь говорить об отношении порочных и чистых душ к делам и приманкам врага рода человеческого. Читатель может поразмыслить и подыскать примеры сам.

Укажу теперь еще на одно исключительное явление в области влияния Священного Писания на души людей. Я говорю о так называемых «обращениях». Не входя в обсуждение вопроса по существу, что будет сделано после, здесь поставлю его в связь с некоторыми явлениями мирской жизни, схожими с обращениями из духовной, но не имеющими с последними ничего общего, — именно с переходом в сектантство, с уходом, выражаясь термином семидесятых годов прошлого столетия, «в народ» и т. п.

1. Как в первом, так и во втором случае старая жизнь бросается и начинается новая. Но есть разница. В первом — жизнь видоизменяется и строится изнутри, из глубины духа (Пс. 129, 1), на началах величайшей евангельской чистоты (как ее понимают наши подвижники древнего Востока); во втором же — переменяются только убеждения человеческие, но грехи остаются все те же, и страсти не умаляются, а иногда даже и увеличиваются (например, когда человек попадает в хлыстовщину, делается убийцей из корпоративных или партийных взглядов и проч.).

-58

2. В том и другом случае нередко общей сходственной чертой делается подвиг, мученичество, до темниц, пыток и казней включительно. Но — один подвиг исходит из чувства смирения, благодарности и любви к Богу, просветившему и «призвавшему из тьмы в чудный Свой свет», как пишет св. апостол Петр (1 Петр. 2,

9), другой — весь держится на гордости и тщеславии .

3. Наконец, замечается сходство по цели: там и здесь ищется истина, справедливость, добро. Но одни видят их в чувственных благах, земных (начиная от хлыстовских радений сектантов, «земного рая» социалистов и кончая мистическим экстазом йогов), другие — в бескорыстном служении одному Христу, отгоняя от себя всякую мысль о какой-либо даже небесной награде. (См.: Отдел III. Гл. 7. § 1. Добродетели естественные и сверхъестественные.) Не лишнее

привести в заключение этого отдела несколько отрывков из сочинений светских писателей, ушедших из дома Отчего на страну далече (Лк. 15, 13) и после сознавшихся в могущественном действии на них Слова Божия, когда оно вдруг живительным лучом осветило их тьму и показало, где истина.