Основы искусства святости, том 2

Уныние, тоска, скука, нерадение, леность, праздность (апатия, сплин — в ученых книжках¹ и «культурном» обществе) — все страсти одного и того же порядка и различаются между собою только по степени и виду расслабления, вызываемого демоном в человеке: иногда он давит на сердце, иногда на тело, один раз сильнее, а другой — слабее.

Поэтому я скажу только о двух главных страстях этого рода, с преимущественным воздействием одной на душу, а другой на тело. Говорю с «преимущественным», потому что в действительности обе страсти тесно переплетаются друг с другом. Посему есть возможность сразу говорить о них обеих вместе.

«...Из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший», — говорит св. Иоанн Лествичник . Действительно, против каждой страсти служит врачевством противоположная добродетель (например, против чревоугодия — воздержание, против сребролюбия — нестяжание, гордость смирением побеждается и т. д.), против уныния же нет такой специальной добродетели. Вот почему у святых отцов она называется иногда «всепоражающей смертью», ибо для своего уврачевания требует многих сил и ведет за собою все пороки и тысячи зол, вплоть до отвержения мирянами самой идеи личного спасения, а у монахов — до снятия мантий и возвращения в мир. Но зато и ни одна страсть не доставляет подвижнику столько венцов, как уныние . В борении с этой-то страстью и познается, как кто служит Богу — нелицемерно или лукаво и нерадиво; соответственно этому и награждается.

Когда, где и как нападает на человека бес уныния?

Об определенном времени нападения можно говорить разве только относительно монахов-отшельников.

Во времена древних отцов-пустынников⁴ враг искушал их обычно около полудня, когда солнце стояло в зените и от жара, которым начинала дышать пустыня, тело и ум естественным образом слабели. Особенно после бессонной ночи, проведенной на молитве. А до подкрепления себя пищею было еще далеко, ибо ее вкушали только к вечеру или по заходе солнца. Тогда бес наводил на них уныние, страх,

-231-

что труды твои бесполезны⁵, боязнь, что захвораешь и помочь на старости лет некому будет⁶, и просто омерзение к давно облагоуханному молитвой месту, от которого якобы пользы нет. Не бояться именно этого демона и убеждает Господь, когда через пророка говорит подвижнику: Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящая во дни... и беса полуденного —ЗИрй «миккетев цакхарайм», LXX: Sai^oviou ^eon^Ppivou) (Пс. 90, 6).

Что же касается грешных мирян, живущих по своей воле и как вздумается, хорошо высыпающихся, с утра наедающихся, в полдень подкрепляющихся, то демон уныния нападает на них в разное время и в связи с другими обстоятельствами. Но бывают случаи, когда демон действует не менее прилежно и с той строгой аккуратностию во времени, что и в предыдущем случае.

Приведу пример.

В письме к своей жене от 18 июня 1871 года Лев Толстой пишет: «С тех пор как я приехал сюда*, (*В степь, на кумыс, где, понятно, ни развлечений не было, ни вечного приема гостей, какие бывают в барской усадьбе, в которой для разнообразия то покосить немножко можно человеку, чтобы застоя благородной крови не было от долгого сиденья, то верхом проехаться и тому подобное. — Еп. Варнава.)

каждый день в шесть часов вечера начинается тоска, как лихорадка, тоска физическая, ощущение которой я не могу лучше передать, как то, что душа с телом расстается»⁸.

Небезынтересно отметить при этом некоторую подробность. «Врач посещает больных поутру, — говорит св. Иоанн Лествичник, — а уныние находит на подвижников около полудня»⁹. Так как Толстой далек был от христианского подвига¹⁰, то бес выбрал для визита к нему другое время: соответственный¹¹ час, но вечерний.

Нужно еще и то сказать, что мирские жилища и селения он не очень часто посещает, ибо делать ему там нечего. Жизнь общественная так усложнена разнообразными развлечениями и удовольствиями, что при приближении сего беса люди заранее от него баррикадируются всевозможными способами. Самое большее, что ему остается, это искушать людей скукой в промежутках между двумя увеселениями.

Но увидев келью отшельника или человека, желающего посреди людей жить, как в пустыне, то есть мало говоряще--232го, себе внимающего, знакомств не ведущего, демон уныния, — говорит преп.

12

Иоанн, славный досточудный игумен Синайский , — «улыбается и,

приблизившись к нему, вселяется подле него».

Раз напав на человека, бес уныния истощит на нем все свои средства, чтобы отвлечь от доброделания. Действует же в указанных в начале этой статьи направлениях.

Святые отцы живописно рисуют картину искушения этим бесом

13