Основы искусства святости, том 2

иностранных слов (которыми она без труда хочет прикрыть свое невежество и пустить пыль в глаза) и выходит с этим запасом — как будто знания Платона, Шекспира, Гете, Канта и прочих сразу вложились в ее голову, — выходит, говорю, учить всякого, кто попадет под руку, не исключая и старших. С этих пор молодому человеку или девушке уже не сидится на месте. Забота у них становится не маленькая: надо послужить благу всего человечества или, по меньшей уж мере, благу своего народа. Кругом, оказывается, одна «тьма», «невежество», люди «прозябают» и живут «мещанскими» интересами. «Никакого прогресса». «Сидеть дома без пользы и цели, — шепчут бесы, — это эгоизм и грех, Бог велел любить своих ближних и благотворить им». А глядишь — этот человек и в Бога-то не верит... И когда душа примет все эти помыслы, то начинает кружиться, как очумелая муха на полу, повсюду разглагольствуя de omni re scibili et quibusdam aliis* (*обо всех вещах, доступных познанию, и о некоторых других (лат.)) — и ни о чем по существу дела. И не допускает ее враг до простого соображения, что если бы каждый, вместо того чтобы, оставив воспитание и приведение в надлежащий вид своей души, идти «просвещать» других, занялся очищением своего ума и сердца от невежества, себялюбия, гнева, блуда (и мало ли от чего еще наберется), то в целом человечество какой бы приняло прекрасный вид! И главное, успех пришел бы гораздо скорее. А иначе, если мы себя лично на должную высоту поднять не можем и терпения не имеем, то как же хотим с этими же, недостаточными для своего собственного серьезного воспитания силами переродить чужие души, которые тоже имеют свое самолюбие и свои страсти? И вот, если человек, стоя на своем, не сможет одержать верх над инакомыслящими, то начинает мучиться или, вернее, озлобляться, роптать, обвинять их в «отсталости», «мракобесии» и тому подобном, будучи сам окружен со всех сторон бесовским мраком.

Но сознание того, какая великая польза будет человечеству, если оно примет наши идеи и проникнется нашими убеждениями, и какую славу оно должно нам воздать за все это, не только свойственно молодежи, но трогает умилением и сердца стариков. Сами ученые, причастные к «успехам цивилизации», смеются над этой немочью, не понимая, что издеваются тем самым и над самими собой. -255-

Так, Уорд¹⁵, выясняя развращающее действие эгоизма и самомнения, вскрывает не без отваги, до чего доводит преувеличенное понятие о собственной важности, всегда оберегающей нравственность других и становящейся даже забавной, потому что к ней всегда примешивается напускное смирение. Во имя «научной» истины он без сожаления, с холодным беспристрастием, как говорят, ученого, приводит в пример Огюста Конта, «который, после того как долго придерживался своей "мозговой гигиены", т. е. не читал ничего и не разговаривал ни с кем, а только вырабатывал свою систему из глубины своего самосознания, вообразил себя наконец провозвестником нового откровения и назначил даже время, когда оно будет всеми принято». «А разве не заметны следы такого преувеличения собственного значения, — продолжает дальше Уорд, — у Герберта Спенсера, когда он в предисловии к своим "Data of Ethics"*(*«Основания этики» (англ.)) объясняет, что спешит изложить миру свою систему этики из боязни, чтобы от промедления не произошло серьезных бед?»

Нужно ли еще напоминать о том, о чем мы все учили в гимназии, — о всех этих «нерукотворных памятниках» тщеславия, которые поочередно воздвигали сами себе Гораций, Овидий, Пушкин и другие ? Я приведу здесь менее известные и более других поучительные слова Овидия, находящиеся в одной из его «Любовных элегий» («Amores»)¹⁶:

.. .mihi fama perennis

Quaeritur, in toto semper ut orbe canar...

Ergo etiam cum me supremus adederit ignis,

Vivam, parsque mei multa superstes erit.

.я славы вечной

Ищу: во всем мире всегда чтобы пели меня...

И даже в то время, когда будет жечь Последний огонь меня, — буду я жить И свой прах лучшей частью себя переживу...

Это упоминание об адском огне, в котором будет гореть поэт в то время, когда его любовными стихотворениями будет зачитываться весь мир, — очень назидательно.

Еще одна бесовская хитрость. Те, которые ведут внимательную жизнь, хорошо поймут, о чем я буду говорить.

-256-